Дзержинский на фронтах Гражданской

– 24 декабря 1922 г. сделал запрос В.Л. Герсону: «У нас года 1,5—2 т. назад был следователем Вершилесов. Сейчас он обратился ко мне за рекомендацией для службы в НКПС. Последнее время работал в Киев. губ. ЧК. У меня в памяти осталось какое-то воспоминание, что он от нас скрылся и подозревался, кажется, во взяточничестве. Не помню, у кого он работал. Наведите справки. Между прочим спросите у Беленького, у его комиссаров, у Лациса, Ротенберга, Манцева и других и результат срочно сообщите мне»[387].

Нередко Дзержинский рекомендовал то или иное лицо на конкретные должности в ВЧК. В марте 1921 г. он писал К.М. Карлсону о Мануильском как «ценном работнике и по борьбе с бандитизмом, и по поднятию производительности [труда] шахтеров»[388].

По мнению Дзержинского, для успешной работы на Кавказе необходимо было заменить И.П. Бакаева и направить туда С.А. Кудеяра, М.Г. Калужского и Н.И. Демиденко, а также «больше дельных следователей», которые хорошо знали специфику этого региона[389].

При необходимости согласования кадровых вопросов с другими ведомствами в отдельных случаях Президиум ВЧК поручал это Дзержинскому. 12 марта 1919 г. при обсуждении вопроса «О тов. Валобуеве» было решено «обратиться в РВСР с предложением оставления тов. Валобуева на занимаемом им месте или дать взамен его подходящего кандидата. Одновременно урегулировать вопрос в Реввоенсовете об откомандировании на фронт частей войск корпуса ВЧК и ЧК, что возложить на тов. Дзержинского»[390].

Отметим, что подбор кадров – крайне сложная задача, и сам председатель ВЧК – ОГПУ допускал ошибки. На это, в частности, указывает доктор исторических наук А.А. Зданович. «Было серьезной ошибкой Ф.Э. Дзержинского и А.Х. Артузова, – пишет он, – принять на штатную работу Игнатия Сосновского (псевдоним И.И. Добржинского. – Примеч. авт.) в Особый отдел ВЧК. В истории спецслужб нет другого примера, когда главного резидента разведки враждебного государства, разоблаченного и перевербованного, зачисляют официальным сотрудником контрразведки, представляют к награждению орденом и далее обеспечивают продвижение по служебной лестнице»[391].

Что это за человек Игнатий Игнатьевич? С 1912 г., будучи гимназистом, участвовал в деятельности различных польских националистических групп. С 1918 г. под кличкой «Сверщ» состоял в Польской организации войсковой. Руководил восстаниями рабочих в Сувалках и Гродно против немцев. В Польской армии с 1918 г.: подпоручик 2-го отдела (разведка) Генштаба Польской армии; руководил разведывательной сетью 2-го отдела Генштаба Польши в России. Арестован в июне 1920 г. и освобожден в августе после вербовки на работу в органы ВЧК.

Мы можем согласиться с Александром Александровичем только в общей постановке проблемы, но не согласны, в частности, по кандидатуре Добржинского. Хотя он и прошел по процессу «Польской организации войсковой», но вина его не была доказана. Более того, этот человек многое сделал для успеха ряда оперативных мероприятий ОГПУ. А вот явной ошибкой Феликса Эдмундовича была его положительная рекомендация В.В. Ульриху, направленная 1 декабря 1920 г. в телефонограмме на имя председателя Реввоентрибунала Республики, о назначении на должность члена Реввоентрибунала от НКВД[392]. К сожалению, председатель ВЧК не разглядел в нем будущего палача, прозванного «кровавым упырем».

По рекомендации Дзержинского стал членом Коллегии ВЧК Ф.П. Другов, изменивший Родине, бежавший в Финляндию и выдавший секретную информацию спецслужбам этой страны. Предателем оказался и член Коллегии ВЧК В.В. Яковлев (К.А. Мячин), который дезертировал из Красной армии, сдался белогвардейским властям, перешел на сторону войск Учредительного собрания. Оба расстреляны решением Военной коллегии Верховного суда СССР.

Дзержинский отвергал кандидатуры на руководящие должности в случае их непригодности по профессиональным качествам. 21 апреля 1925 г. в письме к Фельдману он выступил против назначения на должность представителя ГПУ при Главном управлении принудительных работ одного из сотрудников, потому что тот не подготовлен «к серьезной и вдумчивой работе», а незрелость, развязанность, неоправданное самолюбие и упрямство «делают его совершенно непригодным для выполнения ответственных обязанностей»[393].

Председатель ВЧК не доверял и лицам, склонным к употреблению спиртных напитков. 10 февраля 1921 г. он писал И.К. Ксенофонтову: «Раковский очень хвалит Портнова для работы по разведке в деревне. Сам Портнов просится из Сибири. У Портнова слабость – к вину. Если бы он мог урегулировать эту свою слабость и отказаться от того, чтобы когда-л. искать и иметь кампанию для удовлетв. этой слабости, то я думаю, что стоило бы его послать на Украину. Как Вы полагаете?»[394] Ксенофонтов сообщил, что решено вызвать Портнова и переговорить с ним и лишь после это определить место работы.