Дзержинский. От «Астронома» до «Железного Феликса»

Он пропустил очередную годовщину образования ВЧК и отвечал на поздравления часто из-за болезни с запозданием. Известен его ответ 28 декабря на одно из таких поздравлений от рабочих г. Выксы: «Моя болезнь помешала мне до сих пор ответить вам на ваше приветствие к седьмой годовщине ОГПУ и поблагодарить за преподнесенный вами нам подарок — «Наковальню и молоток». Ваша поддержка, поддержка тысяч рабочих, нам особенно ценна. Только эта неизменная поддержка за все годы революции давала нам до сих пор силы вести успешную борьбу с врагами революции, с врагами рабоче-крестьянской Советской власти»[1270].[1271]

1925 год

Очевидно, что болезнь Дзержинского требовала продолжения его лечения и в новом году. 3 января Политбюро было принято решение согласиться с предложением консилиума врачей и продлить Дзержинскому отпуск для лечения на две недели[1272]. В середине января, немного поправив здоровье после месячного отдыха, он вновь приступил к исполнению своих многочисленных обязанностей.

Сразу после возращения из отпуска по болезни Дзержинский участвует в работе январского Пленума ЦК (17–20 января 1925 г.). Пленум принял ряд важных решений. Зиновьев и Каменев требовали после осенней дискуссии смещения Троцкого со всех постов. Сталин предложил компромиссный вариант: снять Троцкого только с ключевых государственных постов наркомвоенмора и председателя РВС СССР, оставив в Политбюро. Новым наркомвоенмором стал М. В. Фрунзе, его заместителем — К. Е. Ворошилов. Дзержинский на пленуме голосовал в рамках «сталинского» большинства. Также он потребовал включения вопроса о металлопромышленности в повестку дня январского пленума. Здесь на пленуме у него произошло новое столкновение с Сокольниковым и, отчасти, с Каменевым. Он выступил против ненормальности ситуации, когда политику в промышленности определяет Наркомфин (Сокольников). Необходимо корректировать этот план, согласно которому темпы роста промышленности определяются только в 7 %. 20 января Пленум принял резолюцию с одобрением доклада Дзержинского, разрешающую увеличить производственную программу на 15 %, с увеличением финансирования металлопромышленности.

5 марта 1925 г. Политбюро во второй раз в этом году рассматривало вопрос о состоянии здоровья Ф. Э. Дзержинского. За подписью И. В. Сталина Политбюро постановило подтвердить необходимость выполнения Дзержинским установленного консультационной комиссией ограничения времени работы. Согласно разработанным врачами В. Крамером, П. Елистратовым и Левиным рекомендациям, для Дзержинского работа после шести часов вечера могла быть разрешена только для исключительно важных дел, выступления на собраниях должны были быть запрещены совсем и был обязательным порядок еженедельного двухдневного отдыха (суббота и воскресенье), по возможности вне Москвы[1273]. Действительно, в этот период состояние здоровья Дзержинского резко ухудшилось. 29 марта 1925 г. он напишет характерную записку врачу М. Г. Кушнеру, переправив ее через Герсона: «Я все кашляю, особенно по ночам, мокрота густая, желтая. Просьба дать мне лекарство для дезинфекции легких и для отхода мокроты. Осматривать меня не нужно. Не могу смотреть на врачей и на осмотр не соглашусь. Прошу и не возбуждать этого вопроса»[1274]. Впрочем, отметим, что здоровье и нервы оппонентов Дзержинского также не выдерживали порою очень бурных дискуссий. Так, заместитель Дзержинского по ВСНХ Пятаков после одного такого обсуждения (Дзержинский отсутствовал на данном заседании СТО) вернулся и написал 25 марта Дзержинскому прошение об отставке со своего поста.

Отпуск не состоялся, Дзержинский продолжал работать. Так, он выступил с докладом о металлопромышленности на XIV партконференции, которая проходила в Москве 27–29 апреля 1925 г. Здесь он еще раз подчеркнул необходимость бережного отношения к специалисту: «Без знаний, без учебы нашей собственной, без уважения к образованным людям, без поддержки технического персонала, без поддержки науки… мы… не сможем выполнить задачи по поднятию производительности труда, которая перед нами поставлена. Специалист должен работать не за страх, а за совесть. Это является нашей основной задачей, без которой мы экономически победить буржуазную Европу не сможем. Если бы вы ознакомились с положением нашей русской науки в области техники, то вы поразились бы ее успехам в этой области. Но, к сожалению, работы наших ученых кто читает? Не мы. Кто их издает? Не мы. А ими пользуются и их читают англичане, немцы, французы, которые поддерживают и используют ту науку, которую мы не умеем использовать»[1275]. Только после завершения работы партийной конференции он запросил предоставить ему отпуск, но не для отдыха, а для подготовки доклада. Решением Политбюро от 29 апреля Дзержинскому был предоставлен недельный отпуск для подготовки к докладу на съезде Советов[1276].