Дж.Д. Сэлинджер. Идя через рожь

Как персонажи Билли и Рути крайне просты, но как раз простота — залог их достоверности. Заурядность реакции на происходящее сокращает до минимума дистанцию, отделяющую их от читателей. Один из самых удачных моментов рассказа — когда Билли читает записку, в которой Рути объясняет, почему она от него ушла. Билли перечитывает ее снова и снова, пока не выучивает наизусть — да так, что может читать ее по памяти даже от конца к началу. Когда Билли читает Рути ее записку задом наперед, он ведет себя глупо, но от этого только сильнее трогает читателя — тем, что и ему тоже дает право на такие же бессмысленно-трогательные поступки. Это умение Сэлинджера предложить читателю его собственный идеализированный образ сообщает его книгам завидную жизненную силу.

В конце мая 1943 года Сэлинджера перевели из Бейнбриджа в Нэшвиль, штат Теннесси, где располагался квалификационный центр американских ВВС. Там по результатам нескольких испытаний начальству предстояло решить, кого из Джерри готовить: пилота, штурмана или стрелка-бомбардира. Сам он не хотел становиться ни тем, ни другим, ни третьим и снова подал рапорт о зачислении на курсы подготовки офицерского состава.

На сей раз рапорт у него приняли, но приказ о зачислении все не приходил и не приходил. Сэлинджер написал в Вэлли-Фордж полковнику Бейкеру письмо с просьбой о помощи и даже съездил в Вашингтон, в надежде найти там протекцию. Но, несмотря на все усилия, его повысили в звании лишь до первого сержанта. В расстройстве он жаловался в письме: «Я страшно хочу стать офицером, а мне этого не разрешают»'.

Огорчение из-за того, что ему не позволили учиться на офицера, скоро вылилось у Сэлинджера в общее недовольство службой. Ему осточертело сержантское звание, трудно стало мириться с тем, что служебные обязанности отнимают почти все его силы. Вдобавок в Нэшвиле он страдал от одиночества — в Бейнбридже он успел обзавестись приятелями, а на новом месте ни с кем так и не подружился. Джерри внушал себе, что его нэшвильские сослуживцы — отличные парни, но все равно чувствовал себя среди них чужим. И очень хотел домой.

В июле Сэлинджера снова перевели — на сей раз на военно-воздушную базу Паттерсон-Филд, расположенную в Фэрфилде, штат Огайо. Там он был произведен в звание штаб-сержанта и получил под свое командование отделение будущих саперов, что, разумеется, отнюдь не исправило его мрачного настроения. Целыми днями, когда не приходилось просиживать в канцелярии, он гонял своих солдат, пытаясь если не внушить им страх, то хотя бы заставить беспрекословно повиноваться. Он вынужден был напускать на себя грозный вид и скрывать от подчиненных свою увлеченность литературой — будущие саперы вряд ли стали бы слушаться писателя.

После занятий с новобранцами Сэлинджер проводил ночи за письменным столом. В Нэшвиле он попробовал силы и жанре гротеска — написал рассказ «Париж», в котором героиня-француженка похищала Адольфа Гитлера, заманив его и дорожный кофр и заперев там. Издатели как один шарахались от такого сюжета.

Воодушевленный тем, что 17 июля «Сатердей ивнинг пост» опубликовал «Братьев Вариони», Сэлинджер спешно послал н журнал еще две вещи. Одна называлась «Рекс Пассард на планете Марс», а другая — «Крохотулька». Получив в «Сатердей ивнинг пост» отказ, он переправил оба рассказа в «Стори», но и там они были отвергнуты и со временем затерялись.

Самому Сэлинджеру особенно нравилась «Крохотулька», и которой рассказывалось о девушке, имевшей привычку мод столом пожимать руки мужчинам. Со слов Сэлинджера, и «Стори» рассказ отказались печатать потому, что его героини слишком много пьет. Впрочем, не всегда стоит буквально верить тому, что он говорил о своих произведениях.

Тем временем литературные интересы Сэлинджера становились все шире. Получив увольнительную, он обычно ехал в соседний город Дейтон, где снимал номер в гостинице «Гиббонс», и там, в тишине, читал. Уже больше не ограничиваясь соотечественниками вроде Ринга Ларднера и Шервуда Андерсона, он всерьез увлекся Толстым и Достоевским.

Что касается собственного творчества, то Сэлинджер уже некоторое время размышлял, как поступить с накопившимися рассказами о Холдене Колфилде — попытаться сконструировать на их основе роман или издать в виде сборника новелл. Летом 1943 года он, судя по всему, принял окончательное решение. «Я успел близко узнать парня, о котором пишу, — делился он с Бернеттом. — Он заслуживает того, чтобы стать героем романа». Бернетту это решение пришлось по душе.