Дж. Д. Сэлинджер

Кожа у него была смугла или, по крайней мере, располагалась на очень дальнем, безопасном краю спектра от землистой и необычайно чиста. Все отрочество он проходил без всяких чирьев, и это как озадачивало, так и раздражало меня до крайности, поскольку питался он примерно теми же кучами провизии с уличных тележек – как выражалась наша мать, Негигиеничной Едой, Которую Готовят Грязные Люди, Никогда Не Моющие Рук, – что и я, пил по крайней мере столько же бутылочной газировки, что и я, да и мылся наверняка не чаще меня. Если уж на то пошло, мылся он значительно реже. Он бывал обычно так занят присмотром за тем, чтобы остальная шайка – в особенности двойняшки – мылась регулярно, что зачастую сам просто не успевал. Что отбрасывает меня – это не очень удобно – назад, к теме парикмахерских. Как-то днем по пути на подстрижку он как вкопанный вдруг остановился посреди Амстердам-авеню и спросил у меня очень рассудительно – а вокруг в обе стороны неслись грузовики и прочий транспорт, – не буду ли я сильно возражать, если подстригусь без него. Я оттащил его к бордюру (хорошо бы получить по никелю за каждый бордюр, к которому я его оттаскивал и ребенком, и взрослым) и ответил, что, разумеется, буду. У Симора сложилось ощущение, что у него не очень чистая шея. И он намеревался избавить парикмахера Виктора от вида этой оскорбительно грязной шеи. По сути, она и была грязной. Не в первый и не в последний раз он сунул палец под воротник рубашки и попросил меня поглядеть. Обычно эта область патрулировалась как следует, но когда нет – мало не казалось.

Вот теперь я по-настоящему должен баиньки. С первым лучом зари Декан по Женской Части – милейшее существо – приходит завтра пылесосить.

* * *

Тут где-то должен всплыть ужасный вопрос одежды. Как изумительно удобно было бы, если б писатели позволяли себе описывать одежду своих персонажей предмет за предметом, шов за швом. Что нам не дает? Отчасти – склонность либо загибать читателя, с которым мы никогда не встречались, в позицию, либо оправдывать его за недостаточностью улик: позиция – когда мы не приписываем ему нашего знания людей и нравов, недостаточность улик – когда мы предпочитаем не верить, что у него под рукой те же мелочные, изощренные данные, что и у нас. Например, когда я прихожу к своему подологу и натыкаюсь в журнале «Ку-ку» на снимок некоего многообещающего американского общественного деятеля – кинозвезды, политика, только что назначенного президента колледжа, – и человека этого показывают нам дома, с гончей у ног, Пикассо на стене, а на человеке охотничья норфолкская куртка, я обычно бываю очень мил с собакой и достаточно учтив с Пикассо, но когда дело доходит до выведения заключений касаемо норфолкских курток на американских общественных деятелях, я могу оказаться непримирим. Если то есть меня с самого начала не привлекает данная личность, куртка все и решит. Из нее я заключу, что горизонты личности расширяются слишком, на мой вкус, чертовски быстро.