Дж. Д. Сэлинджер

Это Анекдот – пинайте меня, но я его расскажу. Лет в девять у меня сложилось очень приятное ощущение, будто я – Самый Быстрый Бегун на Свете. Это некое причудливое, по сути – факультативное тщеславное представление, склонен добавить я, из тех, от которых трудно избавиться, и даже сейчас, в сверхсидячий сороковник, я могу представить, как в уличной одежде проношусь мимо целой вереницы знаменитых, но пыхтящих олимпийских стайеров и делаю им ручкой – дружелюбно, без малейшей снисходительности. Как бы там ни было, одним чудесным весенним вечером, когда все мы еще жили на Риверсайд-драйв, Бесси отправила меня в аптекарскую лавку за парой кварт мороженого. Из дома я вышел в те же волшебные четверть часа, которые описал всего несколькими абзацами выше. Что равно фатально для композиции этого анекдота, на мне были кеды – а они для того, кто мнит себя Самым Быстрым Бегуном на Свете, наверняка то же самое, чем для малютки Ханса-Кристиана Андерсена были красные башмачки[369]. Едва выскочив из дому, я обернулся самим Меркурием и спринтерски «зашибенски» рванул по длинному кварталу к Бродвею. На одном колесе обрулил угол на Бродвее и понесся дальше, свершая невероятное – наращивая скорость. Лавка, где продавалось мороженое «Луи Шерри» – несгибаемо предпочитавшееся Бесси, – располагалась в трех кварталах к северу, на 113-й. Где-то на полпути туда я пролетел мимо канцелярского магазина, где мы обычно покупали газеты и журналы, – но пролетел вслепую, не заметив поблизости ни знакомых, ни родственников. Затем, где-то еще кварталом дальше, до меня донесся топот погони – меня явно кто-то преследовал. Моей первой, быть может, типично нью-йоркской мыслью было: за мной гонится полиция – по обвинению, как легко себе представить, в Побитии Рекорда Скорости на Улице за Пределами Школьной Территории. Я попытался выцедить из своего тела еще немножко скорости, но тщетно. Почувствовал, как ко мне тянется рука, хватает за свитер точно там, где должны располагаться номера команды-победителя, – и, покорно и испуганно, остановился с неуклюжестью тормозящего черноногого альбатроса. Преследователем моим был, разумеется, Симор – и он тоже был, судя по всему, чертовски испуган.

– Что такое? Что случилось? – неистово вопрошал он. И свитера моего не отпускал. Я дернулся прочь из его хватки и поставил его в известность – в довольно сортирных образных выражениях, принятых в нашем районе, которые я не стану воспроизводить здесь дословно, – что ничего не случилось, ничего не такое, я просто, ексель-моксель, бежал. Его облегчение было просто неимоверным. – Ух как ты меня напугал! – сказал он. – Ну ты и несся! Да я тебя едва догнал! – После чего мы с ним двинулись – не бегом – в лавку вместе. Быть может, странно, быть может, вовсе нет, но боевой дух теперь уже Не Самого Быстрого Бегуна на Свете не был весьма ощутимо подорван. С одной стороны, меня догнал он. Кроме того, я с крайней дотошностью подметил, что он сильно запыхался. Было странным образом занимательно видеть, как он сопит.