Дж. Д. Сэлинджер

Я, пока шел, вытащил из кармана кепарь свой и надел. Ясно, что никого знакомого не встречу, а на улице мокро. Я все шел себе и шел, и все думал, как Фиби такая ходит в музей по субботам, как и я раньше ходил. Как она видит ту же фигню, которую я видел, и как она каждый раз другая, когда ее видит. Не вполне тоска мне так думать было, конечно, да только и веселого, нахер, тоже мало. Есть такая фигня, которой лучше не меняться. Чтоб можно было засунуть в такую здоровую стеклянную витрину и оставить в покое. Я знаю, так не бывает, но все равно очень жалко. В общем, я про все это шел и думал.

А возле детской площадки остановился и поглядел, как пара совсем карапузов на доске качается. Один вроде как такой толстый, поэтому я рукой подпихнул с конца другого, тощего, чтоб вес по-честному распределялся, но сразу было видно: они со мной не хотели, – поэтому я пошел дальше.

А потом такая вот фигня приключилась. Добрел я до музея, как вдруг ни с того ни с сего понял, что не зайду в него даже за мильон. Ну вот невпротык мне стало – после того, как я через весь, нафиг, парк протелепал, так старался и все такое. Если б Фиби там была, я б, наверно, и зашел, но ее ж там не было. Поэтому я чего – я перед музеем поймал мотор и поехал к «Билтмору». Не очень в струю было ехать. Но я ж про свиданку, нафиг, с Сэлли уже договорился, так что нечего.

17

Я рано пришел, поэтому сел там на такую кожаную кушетку возле самых часов в вестибюле и стал смотреть на девок. В куче школ уже всех на каникулы распустили, и там сидело и стояло где-то мильон девчонок – ждали, когда ухажеры появятся. Девчонки с ногой на ногу, и без ноги на ногу, и с неслабыми ногами, и с паршивыми ногами, и девчонки на вид как шикарные девчонки, и на вид как стервы последние, если поближе познакомиться. Нормальная такая картинка, вы ж понимаете. В каком-то смысле, конечно, тоска, потому что сидишь и думаешь себе: а что с ними всеми, нахер, потом будет? Ну в смысле, закончат они школу, колледж – и? Сидишь и прикидываешь: повыходят большинство замуж за каких-нибудь бажбанов. За типусов, которые только и знают, что трындеть, сколько у их, нафиг, машин миль на галлон выходит. За таких, которые злятся и детский сад разводят, как я не знаю что, если их в гольф раздраконить или даже в какой-нибудь совсем уж дурацкий пинг-понг. За таких, которые совсем поганые. За таких, которые книжек никогда не читают. За таких, которые достают своим занудством… Нет, тут аккуратней надо. В смысле – кого-то занудами обзывать. Я зануд не просекаю. По-честному. Когда я в Элктон-Хиллз ходил, я месяца где-то два жил в одной комнате с этим пацаном, Хэррисом Маклином. Очень нормальный котелок у него и всяко-разно, но таких зануд, как он, я в жизни не видал. Голос такой скрипучий, а сам не затыкается – ну, практически. Никогда не затыкался – а самая жуть в том, что и не говорил он ничего, считай, полезного. Но вот одну фигню он умел. Эта падла мог свистеть лучше всех. Постель там расстилает, фигню свою в шкаф вешает – он всегда свою фигню в шкаф вешал, я чуть на стенку не лез, – и всю дорогу свистит – ну, если скрипучим своим голоском не излагает ничего. Даже классику мог свистеть, но по большей части он свистел всякий джаз. Мог взять, к примеру, что-нибудь сильно такое джазовое, вроде «Блюза жестяной крыши»[28], и высвистать так нормально и ненапряжно – вот пока вешал фигню в шкаф, – что сдохнуть можно. Само собой, я ему никогда не говорил, что он свистун зашибись. В смысле, не подойдешь же к человеку, не скажешь: «Ты зашибись свистун». Но я жил с ним два месяца в комнате – хоть и доставал он меня, считай, до полного помешательства, – именно потому, что свистел так зашибись, лучше не бывает. Поэтому насчет зануд я не знаю. Может, и не стоит так уж сильно жалеть, что какая-нибудь шикарная девка за такого выйдет. Они ж никому ничего не портят – ну, по большей части, – а втайне, может, они все зашибись свистуны или как-то. Кто тут, нахер, разберет? Я точно не могу.

Наконец эта Сэлли под лестницей появилась, и я пошел вниз ей навстречу. Выглядела она зашибенско. По-честному. Такое черное пальто и как бы черный такой беретик. Шляпки она почти и не носила, а беретик этот выглядел неслабо. Уматная фигня в том, что я ее как только увидел, так сразу же захотел на ней жениться. Совсем долбанулся. Мне она даже не очень в жилу была, а тут вдруг ни с того ни с сего мне взбредает, что я в нее втрескался и хочу на ней жениться. Ей-богу, долбанулся. Куда деваться.

– Холден! – говорит она. – Как восхитительно тебя видеть! Сколько лет, сколько зим! – У нее голос такой громкий, что всегда неудобняк, если где-то с ней встречаться. Но ей он с рук сходил, потому что она такая симпотная, нафиг, а у меня от него вечно геморрой.

– И тебя шикарно, – отвечаю. Без балды причем. – Ты как вообще?

– Абсолютно восхитительно. Я опоздала?