Дж. Д. Сэлинджер

– Чего? – говорю. Я чуть не рухнул, когда она так сказала. Чесслово. У меня башка закружилась как бы, и я подумал, что сейчас, наверно, опять отключусь или еще чего-нибудь.

– Я его спустила на грузовом лифте, чтоб Шарлин не увидела. Он не тяжелый. У меня там всего два платья и мокасины, и трусы, и носки, и еще кое-что. Попробуй. Не тяжелый. Ну попробуй разик… А что, нельзя с тобой? Холден? Нельзя? Пожалуйста.

– Нет. Заткнись.

Я думал, что сейчас точняк намертво отключусь. В смысле, я не хотел ей говорить «заткнись» и всяко-разно, только подумал, что сейчас опять отключусь.

– Ну почему нельзя? Ну пожалуйста, Холден! Я ничего делать не буду – только поеду с тобой, и все! Я даже одежду брать не буду, если не хочешь, я только возьму…

– Ничего ты с собой не возьмешь. Потому что ты никуда не едешь. Я еду один. Поэтому заткнись.

– Ну пожалуйста, Холден. Пожалуйста, можно? Я буду очень-очень-очень… Ты даже не…

– Ты никуда не поедешь. Заткнись уже! Давай мне чемодан, – говорю. И забрал. Я ей уже чуть было не двинул. Вот еще чуть-чуть – и съезжу ей. По-честному.

Она заплакала.

– Я думал, ты в школе в постановке играешь или как-то. Думал, ты там Бенедикт Арнолд в постановке и всяко-разно, – говорю. Мерзко так говорю. – Ты чего хочешь? В постановке своей не играть, ёксель-моксель? – Тут она еще больше разревелась. Во как путёво. Мне вдруг так сильно в жилу стало, чтоб она ревела, пока у нее шары не повылазят. Я ее, считай, ненавидел. И, наверно, больше всего – из-за того, что, если она со мной поедет, ее тогда не будет в этой ее постановке. – Пошли, – говорю. И снова двинул по лестнице в музей. Я чего прикинул – сдам этот ее долбанутый чемодан в гардероб, а потом в три часа она его снова заберет, после уроков. Не в школу же его тащить, понятно. – Давай двигай, – говорю.

Только она по лестнице со мной не пошла. Не хотела она со мной никуда идти. А я один все равно пошел, и затащил этот чемодан в гардероб, и сдал его, а потом вышел и спустился снова. Она по-прежнему стояла на тротуаре, но когда я подошел, спиной ко мне повернулась. Она так умеет. Отворачивается от тебя, если ей в струю.

– Никуда я не еду, – говорю. – Я передумал. Так что хватит реветь и заткнись. – Самая умора, что, когда я так сказал, она уже и не ревела даже. Только я все равно сказал. – Давай пошли. Я тебя до школы провожу. Ну пошли. Опоздаешь.

Она ни ответила, ничего. Я как бы попробовал ее за руку взять, а она не дала. Все отворачивалась и отворачивалась.

– Ты хоть поела? Ты уже обедала? – спрашиваю.

Ноль эмоций. Она только чего – она мой красный охотничий кепарь сняла, тот, что я ей дал, и чуть ли не в рожу мне пихнула. А потом опять отвернулась. Я чуть не сдох, но ничего не сказал. Только подобрал кепарь и сунул в карман.

– Пошли, а? Я тебя до школы провожу, – говорю.

– Я не иду ни в какую школу.

Я даже не понял, чего ответить, когда она так сказала. Только стоял пару минут как пришибленный.

– В школу надо, – говорю. – Ты же в постановке этой хочешь играть, правда? Бенедикта Арнолда?

– Нет.

– Хочешь-хочешь. Еще как хочешь. Ну пошли давай, – говорю. – Во-первых, я никуда не еду, я же тебе сказал. Я иду домой. Пойду домой, как только в школу тебя отведу. Но сначала зайду на вокзал, заберу чемоданы, а потом прямиком…

– Я сказала, не пойду я ни в какую школу. Ты куда хочешь, туда и иди, а я в школу не пойду, – говорит. – И сам заткнись. – Это она мне впервые заткнуться сказала. Жуть как звучит. Господи, ну какая жуть же. Фиговей, чем ругаться. И не смотрела на меня по-прежнему, а только я руку ей на плечо положу или как-то, она вырывается.

– Слышь, а погулять не хочешь? – спрашиваю. – До зоосада, а? Если я тебе сегодня разрешу в школу не ходить, а пойти гулять, ты фигней этой маяться не будешь?

Она не ответила, поэтому я опять:

– Если я тебе дам прогулять сегодня и мы пройдемся, ты кончишь фигней маяться? И завтра, как нормальная, в школу пойдешь?

– Может, пойду, а может, и нет, – говорит. А потом как рванет через дорогу, даже не посмотрела, машины там или как. Совсем чеканутая иногда.

Только я за ней не пошел. Я знал, что это она за мной двинет, и почапал на юг, к зоосаду, по той стороне улицы, что возле парка, а она пошла туда же по другой, нафиг, стороне. Даже не смотрела на меня вообще, но я прикидывал: наверно, косяка-то все-таки давит, куда я пойду и всяко-разно. В общем, так мы всю дорогу до зоосада и шли. Я только задергался, когда двухэтажный автобус подъехал и мне ее на той стороне видно не стало, где, нахер, она вообще. Но когда до зоосада дошли, я ору ей:

– Фиби! Я в зоосад иду! Пошли давай! – Она даже не глянула на меня, но сразу видать – услышала, и когда я стал спускаться по зоосадной лестнице, оглянулся, вижу: дорогу переходит, за мной следом и всяко-разно.