Дж. Р. Р. Толкин: автор века. Филологическое путешествие в Средиземье

Эти истории о дружбе людей с эльфами были особенно дороги Толкину. Кристофер Толкин ссылается на слова своего отца о том, что создание «Сильмариллиона» началось с истории Туора и падения Гондолина, которую он сочинил еще в конце 1916-го или в начале 1917 года, когда был отправлен из армии в тыл на лечение (см. «Книгу утраченных сказаний. Часть I»). Из нее впоследствии родилась история сына Туора, Эарендила, и как мы уже знаем, это имя впервые привлекло к себе внимание Толкина еще во время его учебы в Оксфорде: в результате в сентябре 1914 года появилось, вероятно, его самое первое произведение, с которого начался весь легендариум Толкина — поэма под названием «Странствие Эаренделя» (см. «Книгу утраченных сказаний. Часть II»). Но больше всего Толкин дорожил историей о Берене и Лютиэн, которую пронес с собой через всю жизнь: по его распоряжению, именно эти имена были выгравированы на надгробии их общей с женой могилы — все параллели напрашиваются сами собой. Эти истории действительно позволяют понять, что изначально двигало Толкином, когда он решился приступить к этой работе, и в чем заключалась самая главная тема как «Сильмариллиона», так и, возможно, вообще всех трудов Толкина.

В своем эссе «О волшебных сказках» (впервые опубликованном в 1947 году) Толкин пишет, что «есть еще желание самое древнее и глубокое», утолить которое помогают как раз волшебные сказки — это «Великое Бегство: Бегство от Смерти». Затем он добавляет фразу, которая в 1947 году выглядела как просто шутка, но в действительности была явной отсылкой к его собственному творчеству: «Эльфийские сказки про людей, вне всякого сомнения, насыщены Бегством от Бессмертия».

Такого рода сказки писал, разумеется, только сам Толкин, и нет ничего удивительного в том, что в них присутствуют обе эти темы. Берену удается убежать от смерти: он гибнет, но единственный из смертных восстает из мертвых благодаря песням Лютиэн, которые растопили даже суровое сердце Мандоса, владетеля Палат Мертвых. Лютиэн же, в свою очередь, бежит от бессмертия, потому что ей, как и Арвен в приложении А «Властелина колец», было дозволено выбрать смерть, чтобы отправиться со своим мужем в последний путь. Эарендил и его жена Эльвинг тоже по-своему ускользают от бренности бытия и достигают Бессмертных Земель, куда они отправились, чтобы просить валаров помочь Средиземью. И вновь нельзя не отметить и куда более масштабную обратную тенденцию: почти все эльфийские персонажи у Толкина в конечном счете отвергают собственное бессмертие (хотя для них смерть выглядит иначе, чем для людей), просто делая выбор в пользу возвращения в Средиземье. Возвращение не делает их автоматически смертными, но там они становятся уязвимы перед коварством Моргота, и их ждет судьба Средиземья, которое почти неизбежно обречено. Отчего же они выбирают именно этот путь? Почему Толкин вообще придумал для своих героев такой странный мотив?

Нетрудно понять, почему Толкин, начиная с 1916 года, проявлял такой интерес к теме смерти и побега от нее. К концу Первой мировой войны, по его собственным рассказам, самые близкие его друзья уже были мертвы. Сам он был сиротой с двенадцати лет, когда скончалась его мать, а своего отца он не помнил, потому что к моменту, когда тот ушел из жизни, маленькому Толкину исполнилось всего четыре года. Нет ничего удивительного в том, что человеку с такой судьбой оказалась очень близка тема бегства от смерти. Гораздо больше вопросов вызывает вторая тема, а именно бегство от бессмертия к смерти и глубокая любовь эльфов к миру смертных, который, с одной стороны, они называют «галадреммин эннорас», то есть «поросшее лесами Средиземье», а с другой — считают раем, утрату которого не может компенсировать даже дар бессмертия (см. слова Хэлдира, приведенные на стр. 327). Можно предположить, что, придумывая истории о народе, добровольно выбравшем судьбу смертных, Толкин пытался убедить себя в том, что конечность жизни имеет и свои преимущества, не очевидные для самих людей, у которых, в отличие от эльфов, нет другого выбора. На этом фоне весь «Сильмариллион» и особенно рассказанные в нем «истории людей» кажутся очень грустными, гораздо более грустными, чем «Властелин колец» (который, впрочем, далеко не настолько беспечален, как это пытаются представить некоторые ненаблюдательные критики), и уж точно чем это было принято в художественной литературе XX века. Герои «Сильмариллиона» постоянно задаются вопросом: «Почему? Почему нам даны смерть, боль и зло? Зачем они нужны?»

Ответы Толкина на эти вопросы, на которые, наверное, невозможно по-настоящему ответить, в наиболее полной форме даются в истории Турина, хотя и там их приходится собирать по крупицам, и окончательного объяснения мы все равно не находим. Эта история, как и многие другие сюжеты «Сильмариллиона», приводится в нескольких крупных (и менее крупных) произведениях, среди которых я назвал бы следующие:

1) повесть «Турамбар и Фоалокэ», написанная в середине 1919 года и напечатанная в «Книге утраченных сказаний. Часть II»;