Дж. Р. Р. Толкин

В жизни Толкина с самых школьных лет большое — по правде говоря, одно из самых главных — место занимало общение с людьми, разделявшими схожие с ним научные и литературные интересы. Раз за разом общение это выливалось в одну и ту же форму — неформального «клуба» с четко очерченным ядром (куда Толкин неизменно входил) и непостоянным составом. Члены «клуба» читали друг другу древние и собственные произведения, обсуждали прочитанное, дискутировали на самые разные темы, вместе (не все вместе, конечно) проводили досуг… И еще одну черту таких «клубов», первым из которых в жизни Толкина было школьное ЧКБО, стоит отметить, чтобы было ясно многое из дальнейшего, — все они были подчёркнуто мужскими. В некотором смысле они воплощали тот идеал мужской дружбы, основанной на общих целях и интересах, о котором немало написал К. С. Льюис. Такую дружбу, как справедливо заметил X. Карпентер, достоверно изобразил в своих произведениях сам Толкин. Мы встречаем ее и во «Властелине Колец», и в «Детях Хурина», — и в «Notion Club Papers», в которых Толкин уже непосредственно отразил собственный опыт «клубного» общения. Среди причин, порождавших особую атмосферу таких дружеских союзов, тот же Карпентер справедливо называет Первую мировую войну: «Во время войны так много старых друзей погибло, что выжившие ощущали необходимость держаться поближе друг к другу. Дружба такого рода была явлением весьма примечательным и в то же время совершенно естественным и неизбежным».

Современные авторы считают своим долгом заметить, что даже самые тесные взаимоотношения в рамках таких дружеских кругов — например, дружба Толкина и Льюиса — «не имели ничего общего с гомосексуальностью». Это так. Была, однако, другая, более серьезная социальная проблема, которая отчасти или целиком «уводила» образованных британских мужчин из семей в самые разные варианты «мужского клуба», «дружеские» или тривиальные. С крахом традиционного общества и торжеством индустриального городского уклада для женщин осталось крайне мало возможностей полноценно разделять труды и заботы мужчин. Детей же ещё следовало вырастить. Так что «клубы» давали то, чего уже не могла дать семья, — круг людей своего социального и образовательного уровня, тех, кому можно доверить свои мысли, не рискуя быть непонятым. К тому же «клуб» каждый мог выбрать для себя сам. И Толкин выбирал (точнее, создавал вокруг себя) — дружеские кружки увлеченных языком и литературой людей творчества.

ЧКБО было уничтожено Первой мировой. Остался лишь один из школьных собратьев Толкина — Кристофер Уайзмен, — и оставалась дружба с ним. По крайней мере, первое время. Они переписывались, Уайзмен высказывал Толкину мнения и давал советы по поводу «Забытых сказаний», даже подталкивал друга к их сочинению. Третий сын Толкина был назван в честь старого друга. Время от времени они встречались, но эти встречи и подводили понемногу под дружбой черту. Уайзмен после войны стал директором методистского пансиона. Он был методистом глубоко верующим и также с детства — сын служившего в Эджбастоне методистского пастора. Толкин переживал, но ранее их общению это не мешало. Однако теперь Уайзмен увлекся своими административными обязанностями, о творческих достижениях едва ли помышлял — и вскоре между друзьями не осталось почти ничего, кроме ностальгии по былому. Впрочем, переписывался Толкин с ним до самой смерти — последнее письмо датируется 1973 г. Оно подписано: «Твой преданнейший друг. Твой ДжРРТ. ЧКБО».

В Лидсе Толкин и Э. Гордон создали «Клуб викингов», в который входили, помимо них, здешние студенты. По словам X. Карпентера, клуб «собирался для того, чтобы поглощать пиво в больших количествах, читать саги и распевать шуточные песни». Толкин и Гордон в шутку и всерьез сочиняли стихи на древнеанглийском и готском. В 1936 г. без ведома авторов один из бывших студентов напечатал эти тексты сборником «Песни для филологов» в Лондоне. Из 30 «песен» Толкином написаны 13, и некоторые имеют отношение или к «Легендариуму», или к развиваемым в нем идеям.