Дж. Р. Р. Толкин

Работа над романом побудила его вернуться к «Хоббиту». Тональность и содержание сказки в контексте «Властелина Колец» Толкина уже не слишком удовлетворяли, и он несколько раз порывался её переделать. В 1947 г. произошла первая переработка. Для нового издания Толкин уточнил родословную гномских королей, а главное — изменил обстоятельства обретение Кольца Бильбо. Теперь прежний обладатель Кольца, Голлум, не отпускал Бильбо добром, а клялся в вечной ненависти — в согласии с завершаемым уже романом. Характерно, однако, для метода работы Толкина, что прежняя история «не пропала» — в Прологе к «Властелину Колец» она трактуется как подсказанная искушающим Кольцом выдумка Бильбо. В 1960 г. Толкин ещё раз попытался переработать «Хоббита», теперь уже окончательно приведя его в согласие с высоким стилем романа и стоящей за ним большой историей. Однако потом он от этого намерения отказался, рукопись забросил и, наконец, потерял. Только немногие и незначительные правки вошли в следующее, 1965 г., издание «Хоббита». «Хоббит» 1960 г. был опубликован только в исследовании Ретлиффа.

Пиратское издание «Властелина Колец» в США фирмой «Эйс Бук» в 1965 г. подтолкнуло как к новому изданию «Хоббита», так и к переработке «Властелина Колец». Американское легальное издание должно было стать переработанным — по причинам как юридического, так и коммерческого свойства. Толкин основательно, вопреки понуканиям издателей, потрудился как над текстом, так и над Приложениями, кое-что пересмотрел. В итоге именно издание 1966 г. стало «каноническим» и в качестве такового рассматривалось в дальнейшем самим автором. Более он в роман правок не вносил и отталкивался от него при работе над «Легендариумом». Это же издание закрепило мировую славу Толкина, сделав его поистине культовым писателем по обе стороны Атлантики, настоящим и признанным «королем» жанра фэнтези.

Жанр этот во многом обновлялся теперь под его влиянием. «Властелин Колец» породил немало более или менее откровенных подражаний. Но всё же имелись черты, однозначно его выделявшие из растущей массы фэнтезийных романов и циклов. Во-первых, ставший ядром эпоса о Средиземье «Властелин Колец» максимально для эпического фэнтези «антигероичен». Важная для Толкина идея («помощь приходит от малых») превращает традиционных эпических героев, подобных Арагорну, в персонажей пусть большого значения, но второго плана. Главные же герои — Фродо и Сэм — в эпическом смысле и не герои вовсе. Сказочными богатырями, королями или лордами так и не стали, побеждают не силой оружия — да, строго говоря, сами и не побеждают. На столь далекий уход от эпического шаблона многочисленные «наследники Толкина» не рисковали. Их герои (скажем, у У. ле Гуин) вполне могут начинать как «малые», и это вполне в духе «волшебной истории», но чтобы стать «великими» — королями или магами.

Во-вторых, Толкин, дитя Серебряного века, продолжатель традиций У. Морриса, не страшился форм древнего сказания, с него и начинал («Книга забытых сказаний»). Лишь для издания он произвел роман привычного литературе облика. Однако тем, кто читал «Сильмариллион», «Неоконченные сказания», «Историю Средиземья», очевидно — объем написанного Толкином о своем мире в «былинном», сказовом, хроникальном, наукообразном ключе превышает сам роман. Иными словами, Толкин не только создал мифологию — он еще и отлил ее в мифологическую литературную форму. В этом один из секретов «достоверности» толкиновского мира, отраженного во «Властелине Колец». Среди «наследников» немногие рискнули повторить опыт. Причина тому, думается, не столько недостаток квалификации (хотя для большинства и это тоже). Просто долгое время жанр сказания казался ушедшим в прошлое, не востребованным у читателя. Несомненно, и «Сильмариллион» едва ли нашел бы издателя без имени Толкина на обложке (собственно, и не нашел такового в 1930-е гг., даже с именем Толкина, тогда еще не автора «Властелина»). Но именно «Сильмариллион» обеспечил «Властелину Колец» отмечаемые и самим автором, и критиками «ощущение глубины», подлинность «вторичной веры».

Во «Властелине Колец» толкиновская мифология обрела в известном смысле настоящую полноту и завершенность. Собственно, для представления её хватило и романа — недаром он стал культовым задолго до появления посмертного «Легендариума». «Властелин Колец», как мы видели, в процессе написания перешагнул грань и детской литературы (хорошая вещь, по Толкину, не бывает «только детской»), и продолжения «Хоббита». Он превратился одновременно и в продолжение, и в раскрытие многих смыслов, и в публичное представление как лежавшего в столе «Сильмариллиона», так и неоконченной «Забытой дороги».