Джагатай-Хан: Боевой Ястреб Чогориса (ЛП)

Даже вдалеке, в степи Алтака, где мчались в черной вышине плотные грозовые тучи, а люди не подозревали о треволнениях Галактики, ханы вскинули к небесам кривые клинки, салютуя полоскам огня, от которых светились далекие горные хребты. Задын арга их племен знали — знали, что повелитель этого мира снова вернулся к ним, отдает приказы столпам земным и следит, чтобы души его народа оставались непорочными. Той ночью на равнинах резали скот, совершали брачные обряды и ненадолго забывали о старых распрях. В это время не полагалось убивать в гневе, и запрет исчезал лишь после того, как чогорийцы ощутят всем сердцем, что он отбыл бороться с силами Надвселенной: сражаться за арку звезд против стихийных демонов и духовных драконов, рыскающих в царстве незримого.

Когда Джагатай спустился по десантной аппарели и вышел в свет тысячи факелов, его поприветствовал Есугэй.

— Рады возвращению, Каган? — спросил он.

Хан глубоко вздохнул, наполняя грудь холодным воздухом родины. Надвигалась буря — первые капли, предвестницы скорого ливня, уже падали на истертые ветрами каменные плиты и скатывались по шелестящим листьям лесной мантии на плечах горы. Оружейники легиона еще не убрали с боевых лат примарха следы прежних битв, и по бороздам на изогнутых керамитовых пластинах бежали струйки воды.

Он оглядел пики, льдисто-синие на фоне грозовых облаков, вдохнул терпкий запах сосновой хвои и влаги. На восточной стороне неба взошли обе луны, полные и серебристые; в их сиянии стремительно несущиеся тучи мнились гибкими спинами лошадей.

Словно бремя свалилось с плеч Джагатая.

— Клянусь богами, да, — ответил он.

Ночью Белые Шрамы собрались в Яшмовом зале — обширной палате, вырубленной в самом сердце церемониального лабиринта Цюань Чжоу. Из глубоких ям в каменном полу вырывались языки пламени, искрящего от благовоний, и к высоким сводам деревянного потолка вздымались разноцветные клубы дыма. На железных шестах колыхались длинные свитки из багряного шелка, покрытые многословными поэтическими строфами, где формально описывались деяния Пятого легиона. Подносы с едой и питьем расставляли слуги, одетые во всевозможные наряды Чогориса — настоящего плавильного тигля культур. Там встречались расшитые блестками платья Цо, отороченные мехом чекмени киданей, дэли и кафтаны талскаров, курэйедов и матули. Над общим гвалтом плыли мелодии лунных лютней.

Примарх занял положенное ему место на возвышении, и по бокам от него расположились старшие офицеры. Перед Ханом простирался широкий зал с полом из потертых каменных плит. Их взяли во внутренних дворах старого дворца Кетугу Суого — человека, названного имперскими летописцами «великим князем Чогориса», — перевезли с восточного побережья и уложили в горной твердыне завоевателя мира. Вдоль трех сторон помещения сидели воины в праздничных белых одеяниях, и кожа их казалась бронзовой в отсветах огня. На серебряных блюдах перед ними лежали куски полусырого мяса.

Посередине зала, на открытом участке, кружили два бойца-легионера: один в черном колете, другой — в золотом. Оба сражались тупыми железными клинками. Их лица, пересеченные длинными ритуальными шрамами, застыли в полной сосредоточенности. Воин в золотом смотрелся чуть выше, его противник — чуть жилистее, но в остальном они казались зеркальными отражениями.

Каган внимательно наблюдал за ними, откинувшись на спинку устланного мехами степного трона, и что — то жевал. Сидевший рядом Хасик залпом выпил чашу розового вина и потребовал еще.

Первым атаковал золотой боец, нанесший удар с разворота. Черный немедленно отступил и провел ответный выпад. Легионеры как будто завертелись в танце, их руки и мечи размылись от быстроты взмахов, и сами они, озаренные кровавым светом, превратились в два цветных пятна. Похоже, чутье подсказывало обоим, где находятся пределы отведенного им места: воины использовали любую пядь пустующей области зала, не приближались к ее краям.

Их схватка продолжалась дольше, чем все предыдущие. Разговоры постепенно умолкли, музыка запнулась и утихла. Уже вскоре в чертоге звучали только напряженные выдохи, скрип кожаных подошв по песку и свист проносящихся друг над другом клинков. От противников разлетались капли пота. Тяжелые мечи — оружие для учебных боев, созданное на основе прямых пехотных клинков народа кюзил, — сталкивались с лязгом, но изредка и лишь на мгновение. Поединок шел до первой крови, поэтому всё решали концентрация и ловкость, а не грубая сила.

Нойон-хан подался ближе к примарху:

— Последите за золотым.

Сложно было понять, за кем преимущество, но опытные зрители знали, что нужно отыскать малозаметный перевес в уверенности и точности, а также определить, чьи удары немного сильнее и кто чуть быстрее оправляется после тяжелого парирования.