Джагер

Владыка сделал паузу. Чемба помрачнел, сдвинул густые брови, отчего шлем из черепа маниса съехал на лоб.

– Но племена в союзе с Киевом. И я решил разослать весть о нем по всей Пустоши. Наши заставы вас пропустят. Торопитесь к границам Московии, соберитесь вместе. – Баграт поднял сжатый кулак. – И обрушьте всю силу на поселения топливных кланов, подожгите нефтяные хранилища, разрушьте переправы через Разлом! А после отправляйтесь в Кислую долину. Займите ее и убивайте каждого, кто сунется за фронтир.

Ежи показалось, что толпа перестала дышать, сотни глаз уставились на вождя в ожидании. Чемба склонил голову к плечу, его пухлые губы вытянулись, он открыл рот, но Владыка опередил его.

– Лишив Московию нефти, – чеканя слова, Баграт взмахивал кулаком перед грудью, все больше распаляясь, – разрушив переправы, вы отрежете московские кланы от Пустоши! Вместе мы продиктуем им наши условия, и тогда…

Владыка окинул взглядом неровный строй мутантов.

– Тогда московские кланы станут рабами! Вашими слугами! Вы займете их поселения, воды и еды хватит всем, живите вволю! А не сделаете этого, знайте: Стойбище будет уничтожено!

– Как?! – зарычал вождь, широко разевая рот.

– Преподобный Гест, хозяин московского Храма, сделает это. И силы небесные ему помогут.

Чемба задрал голову. И сотни уродливых лиц обратились к небу.

Ежи взглянул туда – высоко-высоко над землей летела платформа. В Пустоши никто не знал, что это такое. Издали платформы походили на острова из металла, парящие над облаками. Кто управляет островами, сколько их и какая сила поддерживает в воздухе эти необычное сооружения – было неизвестно.

– Гест выступил в поход к Минску, – снова заговорил Баграт, – чтобы гнев небесный обратить против Стойбища. Преподобный знает, как это сделать. Небеса прольются огнем, и Стойбище будет разрушено. Лишь я могу остановить Геста!

– Вместе! – проревел Чемба.

Баграт коснулся пальцем виска:

– Думай, Чемба. Гест хитер. Пока мы тут говорим, он спешит к своей цели. Спешит на железных повозках, которые едут сами, без манисов и лошадей. Большое войско не сможет двигаться так быстро. Но малый отряд – сможет еще быстрее. Я опережу Геста, не дам выжечь Стойбище. Ты же сокрушишь московские кланы, отплатив им той же монетой, займешь их земли, лишишь горючего и продовольствия. Сейчас кланы не ждут нападения.

Вождь оскалился, блеснув желтоватыми зубами. Глянул на спокойно сидящих гронгов, спрыгнул с повозки и подошел к Баграту.

– Твой ответ, вождь? – спросил тот.

– Да! – рыкнул мутант.

– Вместе мы сила, – сказал Владыка, глядя в глаза Чембе.

– Сила! – выплюнул тот, обнажив клыки.

Взметнулся к небу трезубец Чембы, толпа взревела, потрясая копьями, духовыми трубками и щитами. Где-то слева от Вала ударили барабаны кочевников.

Подкатила колымага. Вождь запрыгнул на нее, глядя на Владыку, развернулся на месте, стукнул себя кулаком в грудь, стеганул поводьями волков и покатил вниз по склону.

Освобождая ему дорогу, мутанты расступались, надрывая глотки, они все больше расходились в стороны. И вскоре, разделившись на два бурлящих потока, устремились прочь от Черного Вала, хлынув клином на восток.

Ежи, шумно выдохнув, опустился на песок.

– Нечего рассиживаться, – кинул Баграт, направляясь к арке, под которой стояла повозка с манисами. – Выпускай пернатого.

Секретарь подтянул к себе клетку, открыл дверцу и вытащил рябого ворона. Сил подбросить его не было, поэтому Ежи просто посадил птицу на плечо и сказал:

– Лети.

Ворон покрутил головой, разглядывая секретаря то одним, то другим глазом, тюкнул клювом воротник его куртки, взмахнул крыльями, больно хлестнув по щеке, и взлетел.

– Лети, – устало повторил Ежи.

На землю легла густая тень, в лицо дохнуло холодом, вокруг мгновенно потемнело, будто разом настали вечерние сумерки. Ежи задрал голову и едва не вскрикнул. Платформа спускалась к ним с неба. Гигантский остров медленно и бесшумно снижался, казалось, еще немного – и он раздавит строения на Черном Валу.

Прежде Ежи никогда не видел платформы так близко. В нижней ее части мерцали бледно-зеленые огни, воздух под ними клубился и густел, наливаясь неприятным, болезненным оттенком. Что-то знакомое было в этом свете, чуждое человеку и одновременно – опасное. И тут секретаря аж до дрожи пробрало: некроз! Некрозная плесень, убей вас всех Пустошь! Она так же светится!

Ежи вскочил и в считанные мгновенья оказался под аркой. Он запрыгнул в повозку с такой прытью, что опрокинул пулемет на задке и вместе с ним одного из монахов, которые, услышав тревожные возгласы, долетевшие с крыши, хотели вылезти из кузова.

Вверху затрещали выстрелы.

– В пещеру! – приказал Баграт.