Джайна Праудмур. Приливы войны

Приблизившись, он отметил, что никто из собратьев не кружит в небе, оберегая покой Нексуса, как водилось у синих драконов с незапамятных времен. Это зрелище опечалило его сильнее прежнего. Подумав, Кейлек решил подождать с возвращением к стае. Прежде он поговорит с той, у кого найдется целительный бальзам для его души, либо нелегкие слова, которые ему нужно услышать.

Киригосу он отыскал в ее «любимом месте для раздумий» – там же, где разговаривал с нею в тот день, когда впервые услышал о похищении Радужного Средоточия. Увидев его, она ничуть не удивилась. Как и прежде, приняв человеческий облик, Кири сидела, прислонившись спиной к стволу блестящего серебристо-белого дерева, и даже в легком синем платье без рукавов не чувствовала холода.

Приземлившись на край парящей в небе платформы, Калесгос тоже сменил драконье обличье на человекоподобное, сел рядом и стиснул в ладони протянутую руку Кири.

Оба долго молчали. Наконец Кейлек заговорил:

– Я не вижу никого в карауле.

Киригоса кивнула.

– Многие ушли, – пояснила она. – Дня не проходит, чтоб кто-нибудь не решил, что дом его больше не здесь.

Новый приступ душевной муки – и Кейлек бессильно прикрыл глаза.

– Такое чувство, будто я проиграл, Кири, – тихо сказал он. – Кругом проиграл, во всем. Проиграл, как вожак стаи, не сумел отыскать Радужное Средоточие, и Джайне помочь не сумел… Не смог даже понять, какую рану нанесло ей случившееся в Тераморе.

В синих глазах Киригосы не отразилось ни намека на радость или торжество.

– Значит, оно у нее?

– Не знаю. Я больше не чувствую, не различаю его. Но… думаю, это возможно.

Понимая, чего стоит ему это признание, Киригоса крепко стиснула его пальцы.

– Как бы там ни было, я не считаю, что ты совершил ошибку, полюбив ее. Даже если любишь ее до сих пор. Однако… как ни велико твое сердце, оно должно быть и мудрым.

– А знаешь, – сказал Кейлек, пытаясь свести разговор к чему-то более легкомысленному, – некоторые сказали бы, будто из нас выйдет хорошая пара. И это убережет меня от… ухлестываний за кем попало.

Рассмеявшись шутке, Кири склонила голову ему на плечо.

– Не стану отрицать, Калесгос, однажды ты станешь хорошим мужем… кому-нибудь, но не мне.

– Выходит, плакала моя последняя надежда стать обычным, нормальным драконом.

– Лично я только рада, что ты не таков, – заверила Кири.

Искренняя привязанность в ее взгляде исполнила душу нежности. Да, Кейлек любил ее… только не как будущую жену. При этой мысли из груди вырвался вздох, нежность вновь уступила место грусти.

– Ох, Кири, я совсем сбился с пути. Я просто не знаю, что делать.

– По-моему, ты прекрасно знаешь, что делать, и путь твой тебе известен, – возразила Киригоса. – Сейчас ты на распутье, друг мой, как и мы все. Нужно ли синим твое мудрое правление? Или им нужнее свобода, собственный путь, возможность самим управлять своей жизнью? Вправду ли есть у нас цели превыше долга перед самими собой? А может быть, юные расы тоже имеют право свободно распоряжаться собственной жизнью? Самостоятельно принимать решения… и отвечать за последствия?

«Как поступил Гаррош, – подумал Кейлек. – И как готовится поступить Джайна».

– Перемены, – пробормотал он, вспомнив, что некогда говорил Джайне: «Ничто на свете не остается неизменным – даже драконы, живущие несказанно долго и якобы наделенные невероятной мудростью».

Вроде бы.

– Куда же отправишься ты? – негромко спросил он.

Этих четырех слов оказалось довольно, чтоб Киригоса поняла, каков его выбор.

– Я знаю этот мир не так хорошо, как ты, – отвечала она. – Говорят, на свете есть теплые, не скованные льдом океаны. Есть ветры, напоенные не стужей, а чудесными ароматами. Пожалуй, я бы взглянула на все это. И отыскала новое место для раздумий.

Больше разговоров не требовалось. Словно только и ждавшая, когда вожак отпустит ее на волю, Киригоса поднялась на ноги. Калесгос тоже встал, и оба крепко обнялись.

– Прощай, мой милый Кейлек, – сказала она. – Если понадоблюсь, ищи меня где-нибудь в тропических землях.

– Ну, а ты в случае надобности ищи меня в самом неподходящем для дракона месте. Уверен, там-то я и окажусь.

С болью в груди смотрел он, как Киригоса меняет облик, расправляет крылья и взвивается в небо. Вот она описала над ним прощальный круг… и полетела к югу.

Спустя полчаса Калесгос поднялся на вершину Нексуса. Больше здесь не осталось никого. Последним ушел Тералигос, старый друг и советник. В отличие от Киригосы, он направился на северо-восток: престарелого дракона манил к себе мир и покой холодных земель, родины стаи синих.

Решение Калесгоса не удивило никого из собратьев, и никто его ни в чем не винил. Что поделаешь? Раз уж пришла пора перемен, любые попытки борьбы и сопротивления, любые протесты, любые желания, чтоб все осталось, как раньше, напрасны. Перемены неумолимы. Что уготовано ему, единственному жителю опустевшего королевства? Куда ведет его путь?

«Все на свете меняется, Джайна, – и снаружи, и изнутри. Иногда довольно заменить лишь одну переменную», – так говорил он женщине, которую полюбил.

«И… мы – это тоже магия», – отвечала она.