Джайна Праудмур. Приливы войны

– Леди Джайна, – заговорил доктор ван Склифф, подняв на нее взгляд, – попрошу вас отойти вон туда шага на три.

Джайна поспешно отступила в сторону, и мимо нее тут же промчались двое солдат, тащившие на носилках третьего. Лазарет был набит битком. Сквозь свежую дыру в крыше виднелось синее небо, однако стены здания держались.

– Чего вам не хватает, доктор? – спросила Джайна.

– Нам нужно место во внутреннем дворе, – отвечал ван Склифф. – А еще пришлите сюда самых опытных целителей. Их помощь нам пригодится. Все остальные будут только мешать.

Джайна коротко кивнула. Ван Склифф ткнул в ее сторону окровавленным пальцем.

– А вам и всем прочим магам настоятельно необходимо перекусить! Не хватало мне еще с вами возиться – моя помощь гораздо нужнее этим солдатам!

– Принято, – с вялой улыбкой ответила Джайна.

Стараясь не мешать тем, кто нес в лазарет раненых, она вышла наружу и с помощью простенького заклинания сотворила себе воды да хлеба. Чтоб продержаться еще немного, этого хватит. Есть не хотелось настолько, что жевать пришлось через силу.

«Да, мы победили, вот только какой ценой?» – с тоской думала Джайна, глядя вокруг. В сражении пали все грифоны и гиппогрифы вместе с всадниками. Теперь их тела, покрытые мехом и перьями, лежали на земле, пронзенные стрелами, опаленные магическим огнем, а насесты и гнезда были уничтожены отрядом Орды, устроившим налет на город, чтоб выкрасть изменника Талена Созвучие Песни. Впрочем, могучие звери погибли не в одиночку: земля Терамора была усеяна мертвыми телами огромных летучих мышей, дракондоров и львиноглавых виверн.

Заметив Киннди, бесцельно бродившую там, где недавно стояла таверна, Джайна поспешила к ней. Какое счастье, что ученица жива и здорова!.. Вот только при виде ее лица сердце заныло в груди.

Киннди была бледна, как полотно. Казалось, в лице ее – даже в губах! – не осталось ни кровинки, растрепанные розовые волосы торчали во все стороны. Взглянув в огромные, однако сухие глаза гномки, Джайна утешающе погладила ее по голове.

– Я думала, будто знаю… каково это все, – тихонько проговорила Киннди.

Неужели это тот самый нежный, милый голосок, что совсем недавно отпускал игривые шутки в адрес Тервоша и даже поддразнивал дракона?

– Да, Киннди, ты можешь прочесть хоть все книги на свете, но никогда не узнаешь, каково это – побывать в бою, пока не увидишь войны собственными глазами, – ответила Джайна.

– И с вами было… то же самое?

Джайне немедля вспомнилось то, первое столкновение с поднявшимися из мертвых в далеких краях, позже названных Чумными землями. Куда ярче, чем хотелось бы, вспомнилось всё – и крестьянский дом, и тошнотворный сладковатый запах мертвечины, ударивший в ноздри, и крик некогда живого человеческого существа, а ныне жуткой твари, бросившейся на нее, и собственный огненный шар, брошенный во врага, после чего к жутким миазмам, витавшим в воздухе, прибавилась вонь горелого мяса. Дом тот она сожгла дотла, предав скопище ходячих мертвецов истинной смерти… Да, сегодняшний бой был иным, но во многих отношениях точно таким же. Любые кровопролития, любые схватки не на жизнь, а на смерть внушали Джайне одни и те же чувства. Вот и сейчас по спине пробежал холодок, точно кожи коснулась костлявая рука смерти. Джайна невольно вздрогнула.

– Да, – отвечала она. – Когда-то и со мной было точно то же самое.

– И к этому… можно привыкнуть? – спросила Киннди, широко разведенными ручками указывая на мертвые тела, устилавшие землю. – Можно привыкнуть видеть тех, кто еще час-другой назад был жив и здоров… вот такими?

При последних словах голос Киннди задрожал, и Джайна с облегчением увидела, что в уголках ее глаз наконец-то блеснули слезы. Способность испытывать скорбь – первый шаг к исцелению от этаких ужасов.

– Нет, нельзя, – твердо ответила Джайна. – Боль раз от раза слабее не становится. Но… с опытом понимаешь: жизнь продолжается. Продолжается, несмотря ни на что. С опытом понимаешь, насколько ушедшим хотелось бы, чтобы ты продолжала жить. Вспоминаешь, что такое счастье, радость и смех. Но пережитого уже не забудешь. Никогда.

– Наверное, смеяться я больше никогда в жизни не смогу, – сказала девушка, да так, что Джайна едва не поверила ей. – Почему, леди Джайна? Почему я осталась в живых, а все они – нет?

– Ну, этого нам никогда не узнать. Остается одно: чтить память тех, кого больше нет с нами, продолжая жить полной жизнью. Ведь это будет значить, что их гибель была не напрасной. Подумай о том, как твои родители любят тебя и как будут рады тому, что ты осталась в живых. А заодно… – Тут Джайна слегка улыбнулась, хоть и с изрядной толикой грусти. – Заодно подумай, как этому рада я.

Киннди подняла на нее испытующий взгляд, и на ее побледневших губах мелькнула едва различимая тень улыбки. Видя это, Джайна слегка успокоилась. Еще одной тревогой меньше. Киннди – девочка крепкая. С ней все будет в порядке.

Отломив от хлебного каравая горбушку, она подала ее Киннди.

– Ты превосходно держишься. И я, и твои родные можем гордиться тобой.