Джайна Праудмур. Приливы войны

Не в силах вынести всего этого, до глубины души презирая себя за то, что – пусть нехотя, пусть сам того не ведая – приложил к этому злодеянию руку, Бейн Кровавое Копыто, верховный вождь тауренов, зажал уши, отвернулся от Малкорока и направился в болота, в теплые, влажные заросли, на поиски хоть какого-то, хоть иллюзорного утешения.

Наступившее утро обошлось с руинами Терамора неласково.

Отдернув завесу тьмы, восходящее солнце явило миру ужас разорения во всей его неприглядности. Над пожарищами клубился дым. Волшебные аномалии, сверкавшие разноцветными огнями в ночном небе, свидетельствовали о прорехах в ткани реальностей и измерений. В этих прорехах даже виднелись иные миры. В воздухе парили не только камни и земляные глыбы, вырванные из почвы, но и обломки зданий, и искореженные орудия. Между ними медленно, точно жуткие марионетки, подхваченные ленивым водоворотом, кружились тела погибших. Треск электрических разрядов и гром не умолкал.

Чарга оглядывал город, и грудь его распирало от гордости: ведь он тоже участвовал в этой битве! Несомненно, об этом славном сражении уже слагаются лок’трас. Да, он слышал, будто кое-кто ропщет, недовольный решением Гарроша – по слухам, ропот шел из рядов тауренов и троллей, – но, в общем и целом, Чарга гордился тем, что исход битвы вызвал среди его орков такой же восторг, как и у него самого.

Стоя на капитанском мостике «Крови и Грома», он ждал прибытия шлюпки с посланником вождя Гарроша. Увидев, что к нему послан не простой орк, но один из кор’кронцев, членов личной гвардии Гарроша, Чарга еще шире расправил плечи и гордо выпятил грудь.

– Капитан Чарга, – отсалютовав, заговорил кор’кронец, ловко поднявшийся на борт по веревочной лестнице, – едва над руинами Терамора занялась заря, мне было велено доставить тебе два сообщения. – При упоминании о руинах Терамора оба не сумели сдержать улыбки. – Одно из них – личное письмо вождя Гарроша. Второе содержит твой новый приказ. Тебе, капитан, предстоит сыграть ключевую роль в следующей стадии покорения Ордой Калимдора.

Сверкнув глазами от удовольствия, но более ничем не выказав радости, Чарга учтиво поклонился в ответ.

– В служении вождю и Орде – вся моя жизнь!

– Да, это очевидно, и подобная преданность не осталась незамеченной. Мне велено подождать, пока ты не ознакомишься с приказами, и доставить вождю твой ответ.

Чарга кивнул и развернул второй свиток. Едва пробежав взглядом короткое письмецо, он обнаружил, что больше не в силах сдерживать радости. Нет, Гаррош – это вам не какой-то жалкий хвастун! Обещал уничтожить Терамор – и сделал, да так зрелищно и бесповоротно, что потряс этим всех, даже своих самых верных соратников. Теперь же флоту Орды, стоявшему в Тераморской гавани, предстояло рассредоточиться и взять в кольцо блокады весь континент. Отныне помощи не дождется не только Терамор – не видать подкреплений ни Лор’данелу, ни крепости Оперенной Луны, ни деревне Рут’теран, ни острову Лазурной Дымки!

Первым делом Чарге следовало дойти до крепости Оперенной Луны. Оттуда он с самыми быстрыми гонцами отправит в Оргриммар весть о небывалой победе Орды, и о том, что по возвращении Гарроша город ждет величайшее празднество, какое он только видывал на своем веку.

Свернув свиток, Чарга уверенно сказал:

– Передай нашему вождю, что его приказания понятны, и через час флот отправится выполнять их. А еще передай: я уверен, когда новости достигнут Оргриммара, радостные крики будут слышны даже здесь.

Первым, что ощутила Джайна, придя в сознание, оказалась боль – вот только волшебница совершенно не помнила, отчего все может так жутко болеть. Казалось, каждая капля крови в жилах, каждый мускул и нерв, каждый дюйм кожи охвачен жгучим холодом. Не открывая глаз, она негромко застонала, шевельнулась, чтобы сменить позу, но лишь зашипела от новой вспышки боли. Больно было даже дышать, а воздух, вырывавшийся изо рта, казался просто-таки ледяным.

Открыв глаза, Джайна моргнула, села, скрипнув зубами от боли, стряхнула со щеки песок и напрягла память. Произошло что-то… что-то несказанно, неописуемо ужасное. Возможно… возможно, на самом деле ей вовсе не хочется об этом вспоминать?

Внезапный порыв ветра – и на глаза со лба упала прядь волос. Джайна машинально подняла руку, чтобы отбросить ее назад, но в следующий же миг замерла от изумления, глядя на пойманный локон.

Волосы Джайны всегда, всю жизнь были светлыми. «Цвета солнечного луча», – как говаривал отец, когда она была маленькой.

Теперь цвет их из солнечного сделался лунным.

Словно балансируя на грани, отделяющей неведение от знания, Джайна в отчаянии подумала: «Нет!» – и рухнула вниз, за грань.

«Мой дом… мой народ…»

Неудержимо дрожа всем телом, она нетвердо поднялась на ноги. Тех, кто сопровождал ее, нигде было не видно. Джайна осталась одна. Наедине с тем, что готовилась увидеть.

Собравшись с духом, она огляделась. Что это? Небо точно разорвано на части!