Джакомо Казанова. Величайший любовник или авантюрист-неудачник?

Лукреция велела сестре лечь у окна, и обнаженная девушка прошла через всю комнату так, что Казанова смог в полной мере насладиться ее прекрасной фигурой. Потом Лукреция погасила свет, и Казанова тут же разделся. После этого он осторожно приоткрыл дверь и бросился «в бой». Она прошептала, обращаясь к сестре:

— Это мой ангел… Спи, Анжелика…

Казанова встал на колени, а Лукреция лежала на кровати. В темноте его руки оказались у нее под простыней, лаская ее грудь. Лукреция слабо застонала и уже через мгновение сама потянулась к нему, заставив его лечь рядом.

Их поцелуи становились все более и более страстными, тела переплелись, запутавшись в простыне. Они долго лежали рядом, покрывая друг друга поцелуями и забыв обо всем на свете. Казанова чувствовал, что хочет впитать ее в себя, поглотить, пока она не станет его частью, чтобы быть с ним всегда.

— Джакомо… — прошептала она, и он прижал ее к себе и принялся целовать с еще большей жадностью. Лукреция прильнула к нему, задыхаясь от желания…

Через час любовная пара уснула, чтобы с рассветом «ринуться в новую битву», после которой Казанова вспомнил о невольной свидетельнице их «подвигов» и спросил Лукрецию, может ли он взглянуть на нее. А, кстати, не могла ли Анжелика увидеть то, что ей, наверное, не следовало видеть? Но Лукреция была уверена в сестре. Когда та открыла глаза, она сказала:

— Посмотри, какое счастье ожидает тебя, когда ты впервые полюбишь.

Семнадцатилетняя девушка, достаточно натерпевшаяся ночью (она измучилась делать вид, что спит и ничего не слышит), обняла сестру и среди множества поцелуев заверила ее, что не сердится. Лукреция сказала Казанове:

— Обними ее, милый друг…

После этого она толкнула его к Анжелике, и та замерла в его объятиях. Казанова не хотел причинять боль Лукреции, и он дал ей новое доказательство своего пыла, возбудившись от Анжелики. Девушка, похоже, впервые видела взрослую любовную борьбу. Изнемогая от страсти, Лукреция умоляла его быстрее закончить, но Казанова был неумолим. И тогда она оттолкнула его в сторону сестры. В тот же миг он обнял Анжелику, давно готовую принести богине любви Венере свою первую жертву. Лукреция продолжала целовать любовника. Одновременно она целовала и сестру, которая тем временем трижды успела обессилеть в умелых руках Казановы.

Сам Казанова потом утверждал, что Анжелика была столь же счастлива, как и ее старшая сестра. В очередной раз, глубоко вздохнув, она привалилась к нему поближе. Потом они все трое долго молчали, просто лежа в объятиях друг друга, благодарные судьбе за каждое мгновение, которое они провели вместе.

Уже было совсем светло, когда Казанова ускользнул в свою комнату. Вскоре он услышал жизнерадостный голос ничего не подозревавшего адвоката, который смеялся над сестрами-сонями, способными проспать все на свете. Он постучал и в дверь Казановы и весело пригрозил, что в следующий раз прикажет стрелять из пушки, чтобы разбудить всех.

После завтрака Казанова ласково упрекнул Лукрецию: не надо, наверное, было вовлекать во все ее сестру, ведь теперь ее ждут большие свадебные разочарования, неизбежные при таком же неизбежном сравнении.

— Да уж, ты сегодня был очень хорош, — сказала она, счастливо улыбаясь.

Она явно гордилась им.

— Что я теперь буду без тебя делать?

Это был вопрос, который она задавала себе уже давно.

— То же, что и всегда, — тихо ответил Казанова.

Он вовсе не собирался разрушать ее брак или даже поощрять какие-либо размышления на эту тему. На это у него не было никакого права, что бы там ни происходило между ним и Лукрецией.

— Что значит, «то же, что и всегда»? — разочарованным голосом спросила она. — Я уже ничего не помню. Все, что осталось в прошлом, кажется мне теперь таким нереальным.

Похоже, только теперь она начала догадываться о том, насколько же она была несчастной со своим адвокатом.

— Кто знает, возможно, тебе не стоит задавать себе эти вопросы, — мудро сказал Казанова. — Мы должны радоваться тому, что имеем… Наши воспоминания об этом дне останутся с нами навсегда. Мне, по крайней мере, этого хватит надолго.

— Что я буду делать без тебя? — жалобно повторила Лукреция, прижимая его к себе.

Она уже не могла представить свою жизнь без общения с ним. Каким-то образом ей удавалось столько лет обходиться без него, а теперь она вдруг поняла, что не переживет ни одного мгновения разлуки с этим мужчиной.

— Не думай об этом, — сказал Казанова и нежно поцеловал ее.

* * *