Джакомо Казанова. Величайший любовник или авантюрист-неудачник?

Единственным развлечением для него стало разоблачение своего ординарца, проходимца и пьяницы, бывшего брадобрея из Пикардии, ставшего солдатом венецианских войск. Наверняка он дезертировал из французской армии. Этот плут утверждал, предъявляя выписку из церковной книги, что он — принц де Ларошфуко, герцог и пэр Франции. Несмотря на то, что настоящий Франсуа де Ларошфуко, знаменитый философ-моралист и автор сборника афоризмов «Максимы», умер еще в прошлом веке, этот мнимый принц заставил всех поверить в свою сказку и превратился в любимца островных салонов. Казанову это возмутило, и он избил его, а потом бросил окровавленного на земле.

А потом, уже оставшись совсем без средств, Казанова попытался соблазнить некую Адриану Фоскарини, урожденную Лонго, которая была на пять лет старше его. Красавица (она, кстати, была замужем) не уступила, и в конечном итоге несостоявшийся лейтенант и горе-любовник покинул Корфу решительно и без всякого сожаления.

Глава седьмая. Имя удачи — сенатор Брагадин

14 октября 1745 года, решив для себя, что военный — это не профессия, Казанова вновь приехал в родную Венецию.

К своему удивлению, никого из бывших друзей и покровителей он не нашел. Его бывшие подруги все повыходили замуж и не желали его больше видеть. Сестра Казановы уехала к матери в Дрезден, а брат Франческо находился в форте Сант-Андреа, где копировал батальные картины по заказу одного майора, закадычного друга Антонио Рацетты.

Казанова поселился у своего брата Франческо в меблированной комнате. Подумав немного, чем бы заняться, он решил взяться за профессию игрока в карты и… через неделю проиграл все, что было у его брата.

И что было теперь делать? Казанова вдруг вспомнил о том, что доктор Гоцци неплохо обучил его игре на скрипке, и он подумал, что вполне мог пиликать в каком-нибудь театральном оркестре.

Таким образом, Казанова стал второсортным оркестрантом в театре Сан-Самуэле, где работали раньше его отец и мать. Там ему платили один экю в день, и это позволяло как-то жить в ожидании лучших времен. По сути, это было падение… в оркестровую яму. Казанова храбрился, заявляя, что зарабатывает вполне достаточно. В глубине же души он чувствовал себя пристыженным и униженным. А что происходит со слабым человеком, когда он понимает, что не имеет права на уважение окружающих? Правильно, он опускает руки, плывет по течению и превращается в откровенного бездельника.

Каждый раз после спектакля Казанова шел в кабак или в бордель. Его любимым развлечением было подраться с кем-нибудь из таких же бессмысленных гуляк, отвязать чужую гондолу у берега или свалить на землю какой-нибудь памятник…

Спас Казанову от неизбежного печального конца счастливый случай.

* * *

В апреле 1746 года сеньор Джироламо Корнаро, старший сын в семействе Корнаро-делла-Реньо, сочетался браком с девицей из семейства Соранцо на площади Сан-Поло, и Казанова имел честь присутствовать на этом торжестве. Он играл роль деревенского скрипача, находясь среди многочисленных оркестрантов, игравших на балах, которые давались в течение трех дней в палаццо Соранцо.

Фактически, это была не просто игра на скрипке на чьей-то свадьбе. Это сама удача дала Казанове знак. Имя этой удачи — Маттео-Джованни Брагадин.

Их случайная встреча круто повернула ход жизни Казановы в Венеции. Произошла она сразу после выступления в палаццо Соранцо, когда на третий день, к концу праздника, за час до рассвета усталый до изнеможения Казанова бросил свое место в оркестре и отправился домой.

Спускаясь по лестнице, Казанова увидел человека (судя по красной мантии — сенатора), намеревающегося сесть в гондолу. Вынимая из кармана платок, этот человек незаметно для себя обронил какое-то письмо. Казанова поспешил подобрать его и вручил сенатору находку. Тот поблагодарил его, спросил, где он живет и предложил место в своей гондоле.

Предложение это было как нельзя кстати, ведь Казанова страшно устал. Он поклонился и был посажен на скамью слева от сенатора.

Едва они отчалили, как сенатор попросил Казанову встряхнуть его левую руку: он сказал, что совсем перестал ее чувствовать. Казанова дернул его за руку, но тут сенатор еле слышным голосом сказал, что теперь онемела вся левая половина его тела и он умирает.

Тогда Казанова крикнул гондольерам, чтобы они немедленно высадили его, надо было найти хирурга и сделать сенатору кровопускание.

Едва гондола успела коснуться набережной, как Казанова выскочил из нее, кинулся в ближайшее кафе, и там ему указали адрес хирурга. Чуть ли не разбив ударами кулака дверь дома, он разбудил его и потащил, не дав даже времени снять ночной халат, к умирающему.

В то время как полусонный хирург делал свое дело, Казанова разорвал на компрессы и бинты свою рубашку. Приказав лодочникам налечь на весла, он через несколько минут доставил сенатора к его дому на Санта-Марина. С помощью проснувшихся слуг он вынес его из гондолы, перенес в дом и положил на кровать в спальне.