Джакомо Казанова. Величайший любовник или авантюрист-неудачник?

Казанове было двадцать восемь лет, у него не было денег, но зато имелись три старых покровителя. К тому же, он получил определенный жизненный опыт, знал законы чести и вежливости и ощущал себя готовым к тому, чтобы все начать с начала, будучи при этом более предусмотрительным.

* * *

На юге Венецианской лагуны находится живописная река Брента, по берегам которой когда-то располагались старинные виллы итальянских аристократов, дожей и вельмож, поражавшие своим великолепием.

С XVI века эти совсем не бедные люди любили кататься по Бренте на некоем подобии баржи, которая называлась Буркьелло. Впрочем, баржа — это не то слово. Это был очаровательный корабль, в каютах которого не было нехватки в зеркалах, скульптурах и картинах. А в движение он приводился двумя лошадьми, которые шли по берегу и тащили ее за собой, продвигаясь со скоростью не больше мили в час. На Буркьелло имелись все удобства, там можно было не только прекрасно поесть и выпить, но и отлично выспаться.

Вернувшись в Венецию, Казанова однажды гулял вдоль Бренты, любуясь Буркьелло и завидуя тем, кто может себе позволить на ней покататься. Вдруг он заметил, что совсем близко от реки перевернулся кабриолет, и какая-то женщина заскользила по крутому склону берега. Еще секунда, и она упала бы в воду…

Надо сказать, что ситуация эта была достаточно типична для Венеции тех времен. Улочки города были узкими, а их каменное покрытие было таким скользким, что многие поскальзывались и падали, иногда прямо в воду, и нередко последствия падения бывали весьма серьезны. Мало кому удавалось избежать падений. Кто-то ломал себе руку, кто-то даже тонул. Особенно страдали от этого непривычные чужестранцы. Относительно них в Венеции даже существовало такое поверье: если чужестранец упал в воду и смог выбраться, значит, он получил «крещение» и стал настоящим венецианцем.

Казанова был настоящим венецианцем. Когда в воду стала падать незнакомая ему женщина, он не растерялся и сумел предотвратить несчастный случай. При этом он исхитрился заодно и полюбоваться «всеми чудесными тайнами», пока красавица не успела одернуть задравшиеся юбки.

Да, он действительно случайно увидел то, что порядочная женщина никогда не показывает неизвестному. Потом, стыдливо сидя в траве, неизвестная назвала Казанову своим ангелом-спасителем. Ее спутник, офицер в австрийской форме, тоже горячо поблагодарил Казанову. Слуги тем временем поставили кабриолет на колеса, и участники этой сцены разъехались в разные стороны.

* * *

На следующий день Казанова надел маску и пошел на праздник Бучинторо. Так называлась церемониальная галера, примерная длина которой составляла тридцать метров, а ширина — шесть метров. Эта галера была официальным кораблем дожей Венеции. Суть же старинного праздника заключалась в том, что, начиная с XII века, в День Вознесения (сороковой день после Пасхи) дож выходил на этой галере, чтобы совершить торжественную церемонию Обручения с Адриатическим морем.

На палубе под красным балдахином устанавливали трон, который по своему великолепию вполне мог соперничать с королевским. Сидя на этом троне, окруженный сенаторами и прочими важными персонами, дож совершал плавание по лагуне. Возле Сан-Никколо-делль-Лидо дож бросал в волны кольцо, благословленное патриархом, и, обращаясь к морю, произносил: «Мы обручаемся с тобой в знак истинной и вечной власти». Таким образом, он якобы напоминал морю о священных и славных узах, скреплявших Венецию с главным источником ее величия.

После великолепного праздника, сняв маску, Казанова присел попить кофе в кофейне на площади Сан-Марко. Он сидел и неторопливо пил свой кофе, как вдруг кто-то легко ударил его по плечу веером. Это была женщина в красивой маске.

— Почему вы сделали это? — удивленно спросил Казанова.

— Чтобы наказать спасителя, который меня не узнал.

В самом деле, это оказалась та самая дама, которую Казанова спас накануне на берегу Бренты.

Офицер, вновь сопровождавший ее, пригласил Казанову на обед.

В «Мемуарах» Казановы офицер этот обозначен инициалами П.К., а посему некоторые биографы Казановы посчитали, что это был некий Пьетро Кампана, весело проводивший время с женой одного венецианского маклера, так же порвавшей со своим мужем, как и он сам порвал со своим отцом.

Якобы этот Пьетро Кампана носил форму австрийского капитана, но в армии не служил, а занимался поставками скота в Венецию. Якобы этот Пьетро Кампана пригласил Казанову посетить его и дал адрес отца, с которым он был в ссоре и в чьем доме жил без позволения.

На следующий день якобы «злой дух» потащил Казанову в дом Кампаны, где тот познакомил его со своей матерью и сестрой, которая обозначена в «Мемуарах» Казановы таинственными инициалами К.К.

Версия вполне складная, за исключением, как говорится, пустяка. Какого? Давно доказано, что фамилия К.К. — не Кампана, а Капретта.