Джакузи для Офелии

— Боже мой! — не удержалась Лола от восклицания. — Что с тобой случилось? При нашей последней встрече ты так отлично выглядела — просто цвела, как майская роза!

— Майская роза! — передразнила ее Надежда. — Скажи лучше — натуральный завядший чертополох! Все от этой чертовой косметики! И угораздило же меня с этой дрянью занзибарской связаться! Правда, первое время действительно помогло — цвет лица улучшился, посвежела как-то… ну, ты меня как раз тогда встретила… а потом такое началось! Сходила к врачу, говорит — это у вас началась реакция организма, естественные процессы отторжения чужеродного белка… и, главное, ничего нельзя поделать! Только ждать, может, со временем организм сам справится, возьмет свое… это ты еще не все видишь, я ведь еще и антицеллюлитный крем употребляла… так что скажи спасибо, Олечка, что ты не успела эту косметику купить и на себе попробовать!

— Да уж! — от такой мысли Лолу передернуло.

— А ведь я у них распространителем поработала, — призналась Надя, — предлагала женщинам их продукцию, чтобы себе подешевле косметику получить… боюсь даже думать, что с теми женщинами творится, которым я эти кремы продавала! Главное дело — я пошла в эту занзибарскую фирму, попробовала права качать, так они мне бумагу показали, где я сдуру расписалась, что сама несу ответственность за все нежелательные последствия…

— Что ж ты так? — удивилась Лола.

— Да разве ж я думала? А ты что, всегда читаешь каждую бумажку, прежде чем подписать?

Лола не ответила, и Надя, совершенно правильно истолковав ее молчание, проговорила:

— То-то! В общем, я стала скандалить, руками размахалась, из посуды кое-что побила, в волосы одной там вцепилась, чтобы хоть какое-то удовольствие за свои муки и за деньги потраченные получить, тогда они охрану вызвали и с лестницы меня спустили.

Она немного помолчала и закончила:

— Тогда я еще в полную-то красоту не вошла, поэтому и на улицу выходила, а сейчас уж и нос высунуть боюсь. Так что зря ты меня, подруга, искала — сама видишь, какая я для той косметики живая реклама получаюсь!

— Да я, вообще-то, не за тем тебя искала, — проговорила Лола после небольшой паузы, — косметика — бог с ней, у меня к тебе другой вопрос…

— Бог с ней? — переспросила Надя. — А по-моему, лучше бы ее черти взяли! Ну так, что тебе надо?

— Скажи, Надюха, — осторожно, словно пробуя ногой тонкий лед, спросила Лола, — ты кому-нибудь телефон мой давала?

— Телефон? — переспросила Надя, и глаза ее подозрительно забегали. — А я разве его знаю, твой телефон?

— Ну ты что дурочку-то изображаешь? Я тебе как раз из-за этой косметики свой телефон дала, чтобы ты мне позвонила, когда ее купишь.

— Так сама видишь, какая оказалась косметика! Скажи спасибо, что я тебе не позвонила!

— Надька, я тебя про другое спрашиваю! Ты кому мой телефон дала?

— А зачем он кому-то понадобился, твой телефон?

— Так давала или нет?

— Никому я твой телефон не давала! — ответила Надя, глядя на подругу слишком честным взглядом.

— Надька, не юли! — прикрикнула на нее Лола. — Вопрос очень серьезный! Не хочешь так говорить — я тебя по-другому спрошу. Ты Ирку Соловьяненко давно встречала?

— Ах, Ирку! — Надя села на кровати и обхватила колени. — Ну, встретила ее раз, может, месяца три назад.

— А она про меня не расспрашивала?

— А я помню, да? — Надя неожиданно раздраженно повысила голос. — Говорю: три месяца прошло, что же я, по-твоему, только об этом и думаю? Что у меня — других дел нет? Давно я забыла, о чем у нас тогда разговор был! Ну, может, и спрашивала — я уж не помню!

За стеной Надькиной комнаты снова раздался страдальческий голос:

— Ну, когда же вы наконец угомонитесь? Сволочи! Мне же сегодня в ночную смену идти!

— Заткнись, зараза! Ворюга! — рявкнула Надя. — В ночную смену ему! Знаю я твою ночную!

Однако голос она все-таки немного понизила, повернулась к Лоле и зло зашипела:

— Чего тебе от меня надо? Какого черта ты сюда притащилась? Видишь, как я живу? Видела, какие у меня соседи? Один вор, другой наркоман уродский, остальные просто пьянь хроническая подзаборная! Видишь, какая у меня комната шикарная? — она обвела свое жилище широким жестом. — Вот как я живу! Так мало того — еще и морду всю коростой и нарывами обметало от той занзибарской дряни!

Надежда повернула опухшее, воспаленное лицо к свету, чтобы Лола лучше могла его рассмотреть.

— Посмотрела? Порадовалась? Хороша я? Нравится красота моя несказанная? — и она зашлась хриплым истерическим смехом. — А теперь отправляйся туда, откуда пришла!

— Успокоитесь вы наконец? Дадите мне хоть немножко поспать? Заразы коммунальные! — снова раздался голос за стеной, и вслед за тем в стенку что-то ударило.

— Это он сапогами швыряется, — хихикнула Надя, — такая у него привычка — чуть что, сапогами в стенку швыряться!

Она отдышалась и с прежней злостью проговорила: