Джалита

Простите, Андрей Вознесенский.
Я тоже пишу стихи,
у Вас не сдираю ни строчки,
но нравится мне Ваш стиль —
такой размашистый, прочный.
Словно конь, закусив удила,
мчит по пашням,
а Вы слегка,
поводья бросив,
швыряете взгляд
то в зиму, то в осень.
И где ни вздохнёте,
там рифма падает.
Следующая не напротив,
а где-то рядом.
И стих Ваш мечется,
но сквозь него
падает кречетом
конская дробь.

Вот эти последние слова «падает кречетом конская дробь» отметил в качестве удачных большой поэт, не сказав ничего обо всём остальном. Но Жене важно было высказаться о своих чувствах благодарности популярному поэту, который, несомненно, тут же забыл и этого провинциального автора и сунутый ему в руки листок с никогда не прозвучащими стихами.

Другое дело встречи с другим известным поэтом Сергеем Островым, над которым его друзья подшучивали, говоря, что каждый его шаг — это шаг в историю. Знакомясь в доме творчества с Островым, Женя чуть не попал впросак, полагая, что имя отчество поэта Сергей Гордеевич, как было написано в эпиграмме Игина, которую Женя хорошо знал:

«Я парень, в общем, с головой,
Сергей Гордеич Островой».

Женя так и хотел обратиться к Островому при знакомстве, но кто-то успел услышать это обращение раньше и расхохотался, объяснив, что отчество Острового Григорьевич, а поэт-сатирик назвал его Гордеевичем в шутку, обращая внимание на заметную гордость собой Острового.

Так вот вторая встреча с Островым у Жени произошла через год после первой, когда на набережной его неожиданно остановил человек, в котором Женя не сразу узнал Острового, зато поэт, подняв предостерегающе руку, заговорил:

— Погоди-погоди, не говори, кто ты, я сейчас сам вспомню. Ну да, ты Женя. Правильно говорю? — И, получив в ответ утвердительный кивок головы, восторженно похвалил себя:

— Вот память у меня! Никогда не подводит.

Собственно вся жизнь Жени состояла из нескольких разных жизней.

Одна дома с мамой, папой, братьями и сестрой, где все его любили и подсмеивались над его стихами. Другая — поэтическая в литературном клубе, в литературном объединении при «Курортной газете», где всех воспринимали всерьёз как начинающих творцов и ждали от каждого новых произведений. Третья жизнь была в народном театре, располагавшемся в городском Доме учителя, что находился во дворе церкви на улице Кирова, идущей параллельно набережной.

Здесь, в этой небольшой части трёхэтажного дома проходила совершенно другая жизнь в почти ежевечерних репетициях и еженедельных спектаклях по субботам и воскресеньям. Впрочем, это пришло чуть позже. Но со сценой Женя был связан с детства.

В восьмилетнем возрасте он вышел впервые на подмостки клуба санатория Нижняя Ореанда вместе со своей сестрой и исполнили стихи Некрасова «Однажды в студёную зимнюю пору», где Галя читала слова автора, а Женя исполнил роль семилетнего мужичка. Затем с братом Тёмой они пришли в оркестр струнных инструментов, где научились играть сначала на балалайках потом на домре и мандолине и выступали несколько лет, разъезжая с оркестром по санаториям и домам отдыха.

Ушёл руководитель оркестра и мальчики пошли в дом пионеров, в котором их заинтересовал драматический кружок. Теперь они выступали для детских коллективов с детскими спектаклями. Режиссёром была опытная актриса из Москвы, обучавшая детей серьёзно сценическому мастерству. И театр увлёк.

Увлечение прервалось службой в армии, хотя и там Женя выступал и со своими стихами, и в вокальном ансамбле.

Комсомольская работа не давала ни минуты свободной для занятия театром. Но случилось так, что, уже во время его работы в книготорге, зазвали Женю в Дом учителя, и там познакомился он с Маргаритой Саньковой, которая и привязала его к театру на многие годы своей фанатичной любовью к сцене и поразительным стремлением жертвовать чем угодно ради возможности отобразить на сцене правду жизни.

Рита. Она потрясла молодого начинающего журналиста своей искренностью чувств, безумной любовью к театру, увлечённостью литературой, которую она упоённо преподавала детям, и он вскоре написал о ней небольшой очерк.

Прошли годы, но он не отказался бы ни от одного слова написанного им о Рите в местной газете.