Джамбаттиста Вико

Уже сейчас, однако, можно в самом общем виде сказать, в чем состояло заблуждение Вико: он предложил новый принцип интерпретации исторического прошлого; но принцип, каковы бы ни были его достоинства, остается всегда только принципом, намечающим общее правило действия, но не гарантирующим правильности каждого отдельного результата. Поэтому даже в том случае, если принципы надежны на все сто процентов, их применение всегда чревато возможностью ошибки. Стало быть, различие между принципиально правильным и фактически истинным неустранимо, а вместе с ним и различие между теоретически возможным, гипотетически допустимым и твердо установленным. Забвение этого обстоятельства привело к тому, что, удовлетворенный справедливостью общего принципа, Вико не обращал достаточного внимания на эмпирическое подтверждение своих суждений по частным вопросам. Это касается в особенности интерпретации мифологического наследия. Но обратимся теперь непосредственно к реконструкции мифологической истории в «Новой науке».

Для начала прослушаем декларацию общего принципа: «Мы должны… придерживаться пути, совершенно противоположного тому, каким шли жрецы и философы», использовавшие мифы как иллюстрацию умозрительных положений, «и вместо мистических значений восстановить в Мифах их прирожденные исторические значения; а та естественность и легкость, без насилия, ухищрений и искажений, с которыми нам удалось это сделать, доказывают подлинность содержащихся в Мифах исторических Аллегорий» (там же, 360). Плодотворность такого подхода не вызывает сомнений. Собственно говоря, это тот же самый принцип, которого сто с небольшим лет спустя будет придерживаться Л. Фейербах в своей замечательной книге «Сущность христианства» (1841), где важнейшие догматы христианской религии систематически сводятся к антропологическим характеристикам и «чудеса», таким образом, получают естественное объяснение. Сводить мнимосверхъестественное к естественному, «неземное» — к исторически событийной основе — и в самом деле единственный путь к научной интерпретации искаженных фантастических форм отражения реальности в образах. Ни Вико, ни Фейербах не сумели вполне последовательно провести материалистический принцип объяснения мифологии, но они нащупали правильный путь, и это навсегда остается их заслугой. Миф не может быть понят сам из себя, он так или иначе должен быть сведен к социально-исторической реальности человеческого существа. «Сведен» — это значит показан способ его порождения реальностью, «так или иначе» — это значит, что существует много возможностей и методов реализации общей программы сведения. (Так, например, последнее двадцатилетие в этнографии широко пользуются структуралистским методом.)

Собственный метод Вико еще несовершенен: философ, как правило, довольствуется интерпретацией специально отобранных мифов, которые легче всего истолковать в определенном культурно-историческом смысле. Классификация мифов (или хотя бы предварительная их группировка) у него отсутствует. Это, конечно, несколько умаляет значение результатов работы, но нельзя ни на минуту забывать, что речь идет о первой трети XVIII столетия и современные требования научной строгости к «Новой науке» неприменимы. В. И. Ленин постоянно подчеркивал, что об историческом деятеле нужно судить не по тому, чего он не сделал по сравнению с современным уровнем знания, а по тому, что он дал по сравнению со своими предшественниками и современниками.