Джамби

Мистер Ли сделал еще глоток холодного свизла. Он слышал о том, как трудно разговорить Жофрея Да Сильву о его «опыте», и подозревал, что под вежливостью его хозяина таится суровая гордость, которая возмутится любой насмешке, несмотря на эту терпеливую улыбку.

— Пожалуйста, продолжайте, сэр, — подтолкнул собеседника мистер Ли, не вполне осознавая, что употребил слово, которое на родном ему Юге относилось только к джентльменам чистой белой крови.

— Когда я был юн, — начал Да Сильва, — году в 1894-м, у меня был друг по имени Хильмар Иверсен, датчанин, живший здесь, в городе, у Моравской церкви, люди звали это место Фаун-Аут-хилл. Иверсен работал на правительство, клерком, кабинет у него был в Форте. По дороге домой он почти каждый вечер заходил сюда, поболтать за сластями. Мы были добрыми, близкими друзьями. Ему было чуть за пятьдесят — крепкий, тучный парень, и, как многие люди такого сложения, страдал от сердечных приступов.

Однажды ко мне зашел парнишка. Было уже одиннадцать, я как раз сетку от москитов над кроватью вешал, готовился лечь. Слуги ушли домой, так что я сам пошел, в рубашке и панталонах, с лампой, чтобы узнать, чего он хотел — хотя я отлично знал, чего. Тогда посыльный сказал, что Иверсен мертв!

Мистер Ли внезапно выпрямился.

— Откуда вы знали? — спросил он, расширив глаза.

Мистер Да Сильва выбросил окурок.

— Я, бывает, знаю о подобном, — медленно отозвался он. — В данном случае мы с Иверсеном дружили много лет. Мы часто обсуждали магию и прочее в таком роде — оккультные силы, явления духов — все такое. Здесь это распространенная тема, как вы могли заметить. Вы многое услышите, если останетесь жить здесь и свыкнетесь с обычаями острова. В общем, мистер Ли, у нас с Иверсеном был уговор. Тот, кто «уйдет» первым, попытается предупредить другого. Видите ли, мистер Ли, я получил предупреждение Иверсена меньше, чем за час до того.

Я сидел здесь, на галерее, часов до десяти. В том самом кресле, где сейчас сидите вы. У Иверсена был сердечный приступ. Я видел его в тот день. Он выглядел, как всегда, когда оправлялся от приступа. Даже хотел вернуться утром на работу. Никто из нас, я уверен, и не подумал, что все может прекратиться внезапно. Мы даже о соглашении не упоминали.

Было около десяти, когда внезапно я услышал, как Иверсен идет через двор к дому, по гравийной дорожке. Ему довелось бы, очевидно, пройти через ворота с Конгенгаде — Королевской улицы, как ее сейчас называют, — я четко слышал его тяжелые шаги по гравию. Он слегка хромал. Сильный хруст, потом слабый, пум-пум-пум-пум — старина Иверсен во плоти, эти шаги не спутаешь. Луны той ночью не было. Убывающий полумесяц должен был показаться часа через полтора, но в тот момент в саду стояла кромешная мгла.

Я поднялся из кресла и вышел на ступеньки. По правде сказать, мистер Ли, я подозревал — есть у меня к такому способность, — что это не сам Иверсен, как бы сказать? Где-то у меня мелькнула мысль, что это Иверсен пытается выполнить уговор. Инстинкт заверил меня, что он только что умер. Не могу объяснить, откуда я знал, но так все и было, мистер Ли.

И я ждал, сидя вон там, за вами, наверху лестницы. Шаги быстро близились. У подножия ступенек, вне тени кустов гибискуса, было немного светлее, чем дальше на лужайке. А еще доходил слабый свет от лампы внутри дома. Я знал, что если это был Иверсен, собственной персоной, то я должен был увидеть его, когда шаги миновали глубокую тень кустов. Я сидел молча.

Шаги дошли до этой точки и двинулись дальше. Я уставился во мглу, но ничего не видел. И тогда я понял, мистер Ли, что Иверсен умер, и сдержал наш уговор.

Я вернулся сюда, сел в кресло и стал ждать. Шаги начали подниматься по ступенькам. Они приближались по полу галереи, прямо ко мне. И остановились здесь, мистер Ли, прямо за мной. Я чувствовал, что Иверсен стоит здесь, мистер Ли.

Мистер Да Сильва указал на пол своей тонкой элегантной рукой.

— Внезапно в мертвой тишине я почувствовал, как волосы на голове встали дыбом. Мурашки забегали по спине, мистер Ли. Я трясся, как от малярии, сидя здесь, в этом кресле. И я воскликнул: «Иверсен, я понял! Иверсен, мне страшно!» Мои зубы стучали, как кастаньеты, мистер Ли. Я сказал: «Иверсен, пожалуйста, уйди. Ты сдержал уговор. Прости, но мне страшно, Иверсен. Плоть слаба. Я не боюсь тебя, Иверсен, старина. Но ты же понимаешь, дружище! Это не обычный страх. Мой ум в порядке, Иверсен, но я в жутком смятении, так что уходи, пожалуйста, старина».

Как я и сказал, мистер Ли, стояла тишина, пока я не заговорил с Иверсеном — ведь шаги остановились рядом со мной. Но сказав это, попросив друга уйти, я почувствовал, что его сразу не стало, и я знал, что он понял, что я имел в виду! Вот так внезапно, мистер Ли — словно и не было никаких шагов, если понимаете, о чем я. Это сложно выразить словами. Смею сказать, что будь я одним из рабочих — уже бежал бы на полпути к Кристианстеду, мистер Ли, но я был не настолько напуган, чтоб не постоять за себя.