Джанки. Гомосек

– Мотаем отсюда, – сказал я. Мы быстро зашагали к выходу. Парень поднялся и рванул за нами. Обхватив сзади Роя, сжал его мертвой хваткой. Рой отчаянно брыкался, но никак не мог вырваться, даже пукнул от перенапряжения.

– Убери от меня на хрен этого лоха! – заорал он.

Я дважды двинул парню по физиономии. Его пальцы разжались, он упал на колени.

– Выруби его на хуй, – продолжал орать Рой.

Удар ногой пришёлся пижону в бок, и я почувствовал как хрустнули ребра. Тот, скуля, схватился за это место обеими руками.

– На помощь! – закричал он, даже не пытаясь приподняться.

– Ноги, – крикнул я, услышав на дальнем конце платформы переливчатый полицейский свисток.

Парень продолжал лежать, держась за бок, и через равные промежутки кричал:

– Помогите!

Слегка моросил дождь. Я выбежал на улицу, и подскользнувшись, растянулся на мокром тротуаре. Встав у закрытой бензоколонки, мы посмотрели обратно на эстакаду.

– Ну что, идем, – предложил я.

– Они нас видели.

– Тогда мы не можем здесь оставаться.

Пошли пехом. Я заметил, что во рту совершенно пересохло. Из нагрудного кармана рубашки Рой вытащил пару дураколин.

– Во рту сушняк, не могу проглотить, – сказал он через некоторое время.

Говорили на ходу.

– Уверен, там из за нас такой шум поднялся, – прервал Рой наше недолгое молчание. – Внимательно смотри за машинами. Если кто нибудь будет подъезжать, быстро ныряем в кусты. Они, наверное, рассчитывают на наше возвращение в метро, так что самый лучший вариант – уйти как можно дальше.

Мелкий дождь не прекращался. По пути нас облаивали все попадавшиеся навстречу собаки.

– Если повяжут, будем лепить горбатого. Смотри, не забудь. – повторял Рой. – Мы задремали и проснулись на конечной станции. Этот парень обвинил нас в том, что мы стащили его деньги. Мы перестремались, сбили его с ног и убежали. Они эту чушь собачью из нас попытаются выбить. Ты должен быть к этому готов.

– Машина к нам едет, – крикнул я. – Слишком яркий свет от фар.

Заползли в кустарник на обочине и затаились, вжавшись в землю рядом с дорожным указателем. Машина медленно проехала мимо. Поход возобновился. Мне становилось всё хуже, и казалось просто чудом, что нам вообще удастся добраться до дома к тетушке Эмми, которую я заначил в своей квартире.

– Нам лучше разделиться, когда подойдём поближе, – советовал Рой. Выбравшись отсюда, дальше мы уж как нибудь друг друга отмажем. А если нарвемся на легавого, скажем, что гуляли с девицами и идем сейчас к метро. Этот дождь- редкая удача. Похоже все легавые засели в ночных забегаловках за чашечкой кофе.

– Господи! – раздраженно рявкнул он. – Да не вертись же ты так!.

Дело в том, что я оглянулся и бросил взгляд через плечо.

– По моему оглядываться вполне естественно, – заметил я.

– Для воров естественно!

В конце концов, добравшись до линии «Би Эм Ти», мы приехали обратно в Манхэттен. В своём комментарии Рой был краток:

– Не думаю, что говорю только о себе, когда честно признаю: «У меня сыграло очко». Ах, да – вот твоя доля.

И он протянул мне три доллара.

На следующий день я сказал ему, что с бухоловством завязываю.

– Я тебя не осуждаю, – сказал он. – Но на тебя это просто произвело неправильное впечатление. Если прозанимаешься этим достаточно долго, подфартит обязательно.

Глава 13

Мое дело было рассмотрено судом на специальных слушаниях. Я получил четыре месяца условно. Дальше дело было так: не состоявшись на бухоловном поприще, решил заняться продажей джанка. Особых денег это занятие не приносит. В основном, уличный торговец наркоман может твердо рассчитывать только на то, что ему удастся сохранить привыкание. Когда торгуешь, у тебя хоть, по крайней мере, на руках оказывается солидный запас джанка, с которым появляется ощущение безопасности. Разумеется, некоторые люди делают на торговле лютые деньги. Я знавал одного ирландского барыгу, который начал с 1/16 унции Эйча в почтовом конверте, а спустя два года, когда он накрылся и залетел на три года, у него уже было тридцать тысяч наличными и собственный дом в Бруклине.

Если хочешь торговать – первым делом необходимо найти оптовых поставщиков. Таковых я не имел и дело пришлось вести на паях с Биллом Гейнзом, у которого был выход на достаточно надёжного поставщика – итальянца с нижнего Ист Сайда. Мы брали продукт по девяносто долларов за четверть унции, на треть разбодяживали его молочным сахаром и распределяли по однограновым капсулам или пакетикам, которые шли в розницу по два доллара каждый. До разбавки, из четверти унции должно получаться как минимум сто пакетиков. Но если оптовик – итальянец, он почти гарантировано недодаст. Обычно из этих «макаронных» четвертушек мы получали около восьмидесяти упаковок.