Джанки. Гомосек

– Но я полагал, что это касается только настоящего автоматического оружия, которое с нажатием спускового крючка выдаёт больше чем один выстрел.

– Нет, – коп опять улыбнулся. – Это распостраняется на все иномарки.

Я знал наверняка, что он врет, однако спорить в такой ситуации было бесполезно. А он, вдобавок, уставился на мои руки:

– Э, да ты себе всё тут исколол, поди заразился уже чем нибудь.

Подъехал полицейский фургон, нас запихнули внутрь и доставили во второй участок. Копы мусолили мои водительские права. Никак не могли поверить, что это моя машина. Мои данные проверили за короткий срок, по крайней мере, человек шесть. В итоге нас заперли в камере размером шесть на восемь шагов. Пэт усмехнулся и злорадно потер руки: «Ну вот и замели ублюдочных ёбаных торчков… С чем вас и поздравляю».

Вскоре пришёл дежурный вертухай и вызвал мою персону. Меня отвели в маленькую комнату, типа приемной участка, где за столом восседали два детектива. Один здоровый, толстый, в лице что то лягушачье, посконно южное. Другой – коренастый ирландец средних лет. Передних зубов у него явно не хватало, что придало лицу колорит недоделанной заячьей губы. Такой типичный легавый, как этот, мог с неменьшим успехом сойти и за ветхозаветного ковбоя головореза с мексиканской границы. Чиновником тут и не пахло.

Допрашивать было поручено лягушке. Он велел мне сесть напротив, придвинул сигареты и спички: «Берите сигарету». Ирландец сидел на краешке стола слева от меня. Достаточно близко, чтобы достать не вставая. Лягушка в сотый раз изучал мои документы на машину. Всё, что они вытащили у меня из карманов: маленькое зеркальце, документы, бритва, ключи, письмо от нью йоркского приятеля – валялось тут же на столе. Не хватало только перочиного ножа, который прикарманил краснорожий с патрулки.

И вдруг я вспомнил о письме. Мой приятель из Нью Йорка был изрядным любителем шишек, приторговывал время от времени травкой и всё такое. Он как то отписал мне, спрашивая о ценах на хорошую дурь в Новом Орлеане. Я проконсультировался с Пэтом, и тот присоветовал назначить предварительную цену в сорок долларов за фунт. В письме, лежавшем на столе, мой друг, упоминая сорокадолларовую расценку, соглашался немного взять. Сперва я подумал, что они не обратят на письмо внимания. Ведь они занимались крадеными машинами, что им ещё нужно? Те шелестели бумажками и спрашивали без остановки. То, что я не мог вспомнить каких то дат по машине, казалось им решающим доводом в пользу моей виновности. Наконец, я сказал:

– Хорошо, здесь дело только в проверке. Когда вы проверите, то убедитесь, что я говорю правду и машина моя. Спорить я с вами не собираюсь, убеждать тоже. Разумеется, если хотите заставить меня сознаться в краже машины, я сознаюсь. Но ведь когда проверите, круто облажаетесь.

– Мы проверим, не беспокойся.

Лягушка аккуратно сложил документы по машине и отодвинул их в сторону. Сцапал конверт, посмотрел на адрес и почтовый штемпель. Потом вытащил письмо, перечитал про себя, затем вслух, пропуская всё, что не касалось шмали. Положив его на стол, посмотрел на меня:

– А ты оказывается не только балуешься травкой, но ещё и торгуешь… У тебя ведь партия где то припрятана. – Заглянул в письмо. – Около сорока фунтов. Лучше тебе, парень, выкладывать всё начистоту.

Я промолчал. Тут прорвало ирландца:

– Все они одного поля ягоды. Молчат, пока их не возьмут за жабры, мать их так. Тогда сразу начинают шевелить языком с превеликой радостью.

– Сейчас мы произведем у вас обыск, – сказал лягуха. – И если что нибудь найдём, то ваша жена отправится за решетку вслед за вами. Как насчёт детей, не знаю. Их куда нибудь отдадут.

– А почему бы тебе не договориться с этим парнем? – предложил, внезапно смягчаясь, ирландец.

Я понимал, что если они устроят обыск, то продукт найдут.

– Позвоните в Федеральное управление, и я вам всё покажу сам. Но дайте слово, что дело передадут федералам, а мою жену оставят в покое.

Лягушка кивнул:

– Отлично, по рукам, – и повернулся к своему напарнику. – Иди, позвони Роджерсу.

Ирландец вернулся через несколько минут:

– Роджерса в городе нет и не будет до завтрашнего утра, а Уильямс болен.

– Ну ладно, покличь Хаузера.

Мы вышли из участка и сели в машину, главный рядом со мной, напарник за рулем.

– Это здесь, – сказал главный водиле, показывая какой то дом.

Тот притормозил и засигналил. Из дома вылез человек с трубкой, тоже сел на заднее сиденье, просверлил меня глазами и отвернулся, попыхивая трубкой. В темноте он казался довольно молодым, но при свете проносящихся мимо фонарей я увидел, что его лицо было испещрено морщинами, под глазами – чёрные круги. Гладко выбритое лицо американского мальчика. Лицо, которое стареет, но не взрослеет. Я решил, что это и есть федеральный агент.

Проехали несколько кварталов, а он всё молча посасывал трубку. Вдруг отложил её и обратился ко мне:

– У кого сейчас покупаешь?

– Сейчас трудно найти продавцов… Почти все съехали отсюда.