Джанки

Уже много было сказано о возбуждающем действе травы. По некоторым причинам ученые не любят упоминать о том, что есть такая штука, как половое возбуждение, поэтому-то большинство фармакологов говорит «об отсутствии оснований придерживаться весьма распостраненной, в некоторых кругах идеи о марихуане, как о половом стимуляторе». Могу заявить с полным на то основанием, что трава по сути своей сладострастна и заниматься под ней сексом гораздо приятнее, чем без неё. Это заявление подтвердит каждый, кто курил хороший продукт.

Вы наверняка слышали, что потребляя траву люди сходят с ума. Разумеется, определенная форма умопомешательства в результате постоянного употребления безусловно присутствует. Однако, состояние это пространственно относительно. Марихуана, доступная в пределах США, на самом деле недостаточно сильная для того, чтобы тебе наглухо снесло крышу, поэтому в Штатах травяной психоз довольно редкое явление. Утверждают, что на Ближнем Востоке оно довольно обыденно. Травяной психоз более менее соответствует белой горячке и быстро отпускает, как только заканчивается действие наркотика. Человек, выдувающий по несколько коктейлей до обеда, докатится до «белой горки» быстрее, чем тот, кто выкуривает по несколько косяков в день.

Одно предостережение: находясь под травяным кайфом человек совершенно не способен вести машину. Трава здорово нарушает представление о времени и пространстве. Как-то раз, в Новом Орлеане, мне пришлось зависнуть на обочине и ждать, пока дурь отпустит. Не мог понять, на каком расстоянии что от меня находится, когда поворачивать или тормозить на перекрестках.

* * *

Теперь я кололся каждый день. После того, как из квартиры, где Герман проживал с Джеком и Мэри, исчезли все платежеспособные тусовщики, он переехал ко мне на Генри-Стрит. Джек, засыпавшись на ерунде, сидел, ожидая суда, в Окружной тюрьме Бронкса. Мэри с очередным «Джоником» (Папиком) свалила во Флориду. Платить самому Герману и в голову не приходило. Всю свою сознательную жизнь он вписывался на чужих квартирах.

Рой позволил себе долгую береговую отсидку. Он обнаружил в Бронксе одного врача, оказавшегося полным невеждой в выписке подобных рецептов. Этот коновал раскручивался на три рецепта в день, максимум – по тридцать таблеток на рецепт. Правда, количество, время от времени, вызывало у него подозрение, которое всегда таяло при виде денег, действовавших на него отрезвляюще.

В природе существуют несколько видов коновалов-выписчиков. Одни выписывают только в том случае, если убеждены, что ты наркоман, другие – только если убеждены, что нет. Подавляющее большинство наркоманов прогоняет однообразные, приевшиеся за годы торчания, телеги о мнимых болезнях. Многие жалуются на камни в почках или желчном пузыре. Эту байку настолько заездили, что коновал, при упоминании о желчных камнях зачастую незамедлительно вскакивал и указывал тебе на дверь. Гораздо лучших результатов я добивался с помощью лицевой невралгии, предварительно разыскав в справочнике информацию о симптомах и заучив их наизусть. Рой подкреплял своё желчно-каменное гониво постоперационным шрамом на животе.

В кирпичном Викторианском доме на Уэст-Севентиз проживал один старомодный доктор. Перед ним было просто необходимо предстать в облике джентельмена. Если вам удавалось пройти в его кабинет, значит облик покатил, но, не взирая на это, он выписывал только три рецепта. Другой врач был вечно пьян, и всех делов то было, застать его в нужное время. Довольно часто он выписывал рецепт неправильно, приходилось возвращать на правку. В таком случае, с определенной долей вероятности, сей слуга Гиппократа мог заявить, что это подлог и порвать его в клочья. Третий пребывал в глубоком старческом маразме и приходилось самому помогать ему выписывать. Тут он мог забыть, что делал, положить ручку и предаться долгим воспоминаниям о пациентах высшего общества, прибегавших к его услугам. Особенно любил рассказывать о неком генерале Горе, сказавшем однажды: «Доктор, я обращался в клинику Майо, но должен сказать, что вы знаете больше, чем весь тамошний персонал вместе взятый». Остановить дедка было невозможно и наркоман, доведенный до белого каления, терпеливо всё это выслушивал. Зачастую, в самую последнюю минуту, врывалась докторская жена и рвала рецепт ко всем чертям, или, по крайней мере, отказывалась заверить, когда запрашивала аптека.

Вообще-то, пожилые врачи, в отличие от молодых, более предрасположены к выписке. Одно время клевым источником были врачи-эмигранты, но очень скоро наркоманы их засветили. И весьма часто, услышав о наркотиках, они просто зверели и угрожали вызвать полицию.