Джастин

Ева пыталась поднять брата. Не зная, за что взяться, она неловко перебирала руками, но пользы это не приносило. Кое-как удалось перевернуть его на спину, и Ева тут же пожалела. Она застыла, потеряв способность дышать. На живого человека Джастин никак не походил. Он лежал, как сломанная кукла, бледная и потрепанная. По лицу расплылись синяки, вздутые губы растрескались. Джемпер порван и испачкан. Кожа бледная, холодная, всюду царапины и ожоги от крапивы. Широко раскрытые глаза застыли без движений. Ева почувствовала, что теряет силы. Ее опустошило внезапно напавшее ощущение беспомощности. Понимание того, что она ничего не смогла изменить, оглушило и заставило скорчиться, словно от нестерпимой боли. Ева опрокинулась брату на грудь, приглушая очередной вырвавшийся крик. Слезы хлынули из глаз, мешая видеть. Только почувствовав, как слабо вздымалась его грудь, Ева отпрянула, глубоко шокированная.

– Живой, – чуть не захлебнувшись, произнесла она.

Лицо скривилось в сочувствующей гримасе. Ева приподняла голову брата, опустив ее на колени, и смахнула с лица волосы. Она гладила разбитые щеки, уговаривала открыть глаза. Шепотом бранилась за безрассудство и глупость. Растирая замерзшие ладони, Ева перепугано оглядывалась, ни идет ли кто. Саму ее колотило от холода и страха, но она не замечала этого. На лицо Джастину упало несколько соленых капель. Ссадины мгновенно защипало. Он нахмурился. Поначалу он думал, что спит. Сон крепко удерживал его в своих владениях, не желая отпускать. Мерещилось чье-то присутствие, но чье, он не мог разобрать. Казалось, будто его старательно будят. А когда сон развеялся, вернулась боль, сильная, острая и повсеместная. Джастин увидел лицо сестры и хмуро улыбнулся. А Ева разрыдалась.

Оставшееся время загородом Ева ухаживала за братом, старательно залечивая его раны. Она жутко злилась, но не могла и слово сказать ему, как только видела ушибы и синяки. И хотя внутри все зудело от желания высказать, как она была права, а он не слушал, остаток времени Ева потратила на то, чтобы стать брату другом.

Однозначно, за время каникул они сильно сблизились. Джастин был вынужден признать, что сестра действительно беспокоилась о нем и заботилась. Однако в городе все быстро вернулось на свои места. Взамен здорового сестринского любопытства пришли нравоучения. Ева старалась выбить из брата хандру пламенными тирадами, из-за чего вновь отбивала желание слушать.

В очередной раз в глазах Джастина люди обернулись злыми и жестокими, не способными принять. Даже необычная девушка, коварная цыганка, притворившаяся дружелюбной и интригующей, одурачила Джастина, подставив под удар.

Остаток лета прошел для Джастина как в тумане. Хотелось верить, что мама никогда вновь не решиться испытать судьбу и не повторит ссылку. Она наверняка рассчитывала на другой исход. Но Джастин не изменился, разве что решил никого больше не впускать в свой нестабильный мир.

До сих пор Джастин старался справляться со своими проблемами, и ему казалось, что у него это получалось. Летние каникулы все поставили под сомнение. Когда тяготы прошлого почти покинули его, обрушилось новое разочарование. Окружающие оказались бесчестны, родные навязчивы. Уверенность в самом себе заметно уменьшилась. Но мучительней всего было обнаружить, что мама не находила себе места. Отстраненность в поведении и синяки на теле сына вынудили ее сдаться. Она приготовилась капитулировать, лишь бы Джастин почувствовал себя лучше.

Наблюдая за тем, как мать терзает себя переживаниями, ради нее он решил хотя бы закончить школу. И это единственное, что он счел достойным результатом поездки в деревню.

И хотя Джастину подарили удивительный «пендаль от жизни» и кучу эмоций всего за несколько дней, он быстро избавился от ненужных воспоминаний, с сожалением признав, что не смог откинуть другие мысли.

С этим он вошел в новый этап своей жизни, все еще не отпуская прошлое, и не желая принимать будущее.

глава 4. Шопинг

Вернувшись в город, Джастин быстро растратил ощущение свободы. Оно ушло вместе с синяками. Им вновь завладела скованность, уныние насквозь пропитало мысли, в душе завелась хандра. Он лишь стал чуть более внимательным к сестре и матери, стараясь лишний раз не волновать их, но изменять привычный ход событий не собирался. Все также, бесцельно существуя, он перестал надеяться, что перемены смогут произойти с ним в городе, где множество людей ненавидели его. Да и за его пределами, как Джастин убедился, вероятность тоже была мала.

Из-за этого в семье Свуит дни переходили один в другой, оставляя за собой тяжелый шлейф из каких-то сомнений и недомолвок. Мать умолкла, а Ева вновь принялась отчитывать брата. Она устала от его глупости и упрямства, и никак не хотела мириться с выбранным им образом жизни.

Сама же она была примерной дочкой и отличной ученицей женского колледжа, была послушна и очаровательна, нежна, скромна и добродушна. Хотя, порой, и забывала об этом, общаясь с братом.