Джастис (ЛП)

— Привет, дядя Нокс. Я Ханна Джей Крид, твоя племянница.

Нокс моргает, глядя на нее сверху вниз, будто только сейчас заметил. Он слегка наклоняет голову, на суровом лице отражается почти изумление. В конечном итоге, он принимает ее протянутую руку, но пожатие остается коротким.

— Привет, дитя.

— Боже, у тебя наверняка гораздо больше татуировок, чем у папы, — говорит она.

Нокс мнется, явно чувствуя себя неловко.

— Наверное.

— Это потому, что он более крутой, чем твой папа, как и я, — говорит Брэкстен, поддразнивая Джастиса.

Этим он зарабатывает тычок от Джастиса, прежде чем тот подходит к Ноксу, притягивая его для объятий. В Ноксе чувствуется уязвимость, когда Джастис нашептывает ему что-то, чего никто не может расслышать.

Я хмурюсь, замечая, как пальцы Нокса стискивают ткань футболки на спине Джастиса, почти сминая ее от страха.

— Почему бы нам всем не зайти внутрь? — предлагает Тэтчер, обнимая меня за плечи. — Ужин почти готов.

Джастис смотрит на нас, чувство предательства в его взгляде неоспоримо.

— Сначала я отнесу наши вещи в гостевой дом, — холодно говорит он.

Тэтчер кивает, но его явно задевает резкий ответ сына.

— Только не задерживайся. Не хочу, чтобы еда остыла.

— Папочка, можно мне пойти с тобой? — спрашивает Ханна. — Я хочу посмотреть, где буду спать.

— Да, детка, пойдем, — наклонившись, он поднимает Ханну на руки и, прежде чем уйти, бросает на меня быстрый взгляд.

Брэкстен и Нокс следуют за ним, оставляя нас с Тэтчером наедине.

— Прости, — шепчу я, чувство вины вздымается на поверхность. — Я думала, он уже справился с гневом.

Тэтчэр, как всегда, отмахивается от извинений.

— Не беспокойся об этом. Мы с моим мальчиком поговорим позже. Сейчас все, что меня волнует, — то, что вся семья впервые соберется вместе. Нет более ценного подарка, чем этот.

Жаль, что я не могу подарить его ему навсегда. Если бы это происходило где-то в другом месте, я бы отдала его в мгновение ока, но этот город никогда больше не будет моим домом. Ради спасения своей души, он не может им быть.

Глава 19

Джастис

Встретиться с отцом после всего этого оказалось труднее, чем я думал. Вены наполняет непрестанное негодование, когда я вынужден наблюдать за узами, что связывают его с моей дочерью.

Связь, в которой мне было отказано из-за тайны, что он помогал скрывать от меня.

Ханна сидит у него на коленях за обеденным столом, ест пирог и мороженое. Это ее любимый пирог, о чем я не знал, но знал он. Они оба смеются, когда она кормит его и размазывает десерт по всему лицу.

Все это напоминает о его предательстве, и еще глубже вонзает острие мне в сердце. Ради дочери и остальных за этим столом я изо всех сил стараюсь подавить гнев, но, оказывается, это довольно трудно.

Брэкстен улавливает мое настроение и обнимает за плечи.

— Нам не хватало тебя на тренировках, братец. Тебе придется многое наверстать.

Я ворчу в ответ на его попытку отвлечь меня. Он несет полную чушь. Мы все знаем, что я в любой день могу обставить их обоих.

— А что за тренировки? — спрашивает Ханна.

— Стрельба по мишеням, — отвечает отец раньше, чем успеваю я.

— Папочка научил меня стрелять из лука, который ты мне купил, — говорит она. — У меня тоже хорошо получается, правда, папочка? — она улыбается мне, ожидая подтверждения.

— Естественно, — отвечаю, стараясь, чтобы испытываемый мною гнев не отразился в голосе. Понятия не имел, что именно он купил для нее лук со стрелами, и эта информация злит только больше.

— Любишь пострелять, крошка? — спрашивает Брэкстен, приподнимая бровь.

— Люблю. Я стреляла только из пластмассового лука, что купил мне папа Тэтчер, но папочка сказал, что купит мне настоящий.

— Да? — вмешивается Райан, искоса бросая на меня взгляд неодобрения.

— Ты купил ей пластмассовый лук со стрелами? — спрашивает Брэкстен отца, и в его голосе слышится недоверие.

— Ну конечно. Она ведь еще совсем ребенок.

— Вот именно. — Райан кивает.

Он наклоняется к уху Ханны, но говорит достаточно громко, чтобы услышали мы все.

— А еще я не хотел, чтобы у твоей мамы случился сердечный приступ.

Они оба хихикают, и уголки губ Райан трогает улыбка.

Не в силах больше быть свидетелем этого дерьма, я встаю из-за стола, целую темноволосую головку Ханны, а затем выхожу на крыльцо выкурить сигарету, сетчатая дверь захлопывается за мной.

Закурив, глубоко затягиваюсь, позволяя обжигающему дыму проникнуть в легкие и ослабить стеснение в груди.

Оперившись плечом о большую колонну, смотрю на обугленный урожай, разум относит к проблемам другого рода. Мне не представилось возможности переговорить с братьями обо всем, что произошло, потому что я не хотел рисковать, чтобы нас услышала Ханна, но пока она осматривала свою комнату и распаковывала чемодан, они быстро рассказали мне о причиненном уроне. А также поведали о надписи, сделанной баллончиком на сарае:

«Проваливай, ниггер, или мы сожжем все».