Джастисмен

«У всех этих убийств общее орудие преступления. Преступник всегда использует револьвер – точно такой же, как тот, которым пользуется наша полиция. Все жертвы, кроме двух, получили по две пули в лоб», – напоминал Джастисмен. И добавлял, что, судя по ранениям, стреляли всегда с близкого расстояния. Впрочем, обо всем этом сообщала и полиция. А вот дальше начиналось интересное: Джастисмен смог обнаружить другие связи между убийствами – чего не удавалось ни полиции, ни СМИ. Свои выводы интернет-эксперт подкреплял многочисленными материалами, собранными за несколько лет: часть этих материалов была им взята из статей в Интернете, другие он обнаружил в результате собственного расследования. Доказательную базу Джастисмен собрал просто огромную. Форумчане диву давались: где и как можно было раздобыть такие сведения? И как полно, тщательно и логично подан этот материал!

Одним словом, посты Джастисмена произвели на людей огромное впечатление. Большинство читателей полностью приняли их на веру, и гипотеза Джастисмена стала считаться доказанной истиной. За один день на его форуме зарегистрировалось более пятисот тысяч пользователей, их число неуклонно росло, а неуловимый серийный убийца превратился из жестокого маньяка в героя общества.

Серая радуга / Greyed Rainbow

Жил в Корее один неприметный офисный служащий лет двадцати с небольшим; когда-то он выбрал неинтересную работу и теперь влачил бесцельно-будничное существование, и было ему это не просто тяжело, а прямо-таки нестерпимо. И даже оглядываясь в прошлое, ничего он там не видел, кроме череды одинаково удушливых дней.

Как так вышло? Если это неправильный вопрос, то… Почему он так несчастлив? С каких пор он живет вот так? Была же у него мечта, когда он учился в школе! В свободные минуты на уроках ему всегда было о чем подумать, подперев голову рукой и устремив взор на классную доску. Цели, мечты, замыслы…

Школьника убивала жизнь, в которой вечно приходилось подчиняться чужим правилам. Но, будучи пока еще подростком, он не мог осознать, что же идет не так, и лишь в глубинах своего естества ощущал невыносимое давление.

Все считали его добросовестным, но рассеянным и инертным учеником. А ему и в голову не приходило, что это никак не подлинная оценка его талантов, а всего лишь взгляд посторонних людей на ту жизнь, которую он проживал не по своей воле.

Каковы бы ни были его истинные способности, случилось так, что он не вошел в «конкурентное общество», которое сложилось в старшей школе. Он все больше молчал, ничем не выражая себя, а в мире, чем ты больше молчишь, тем меньше у тебя остается возможностей высказаться. Вскоре он перестал для них существовать.

Он думал о себе словами чужих людей, исходил из оценок, которые давали семья и учителя. Можно сказать, что его характер, его личность вылепили окружающие. А его истинное «я» – ему самому неведомое – оказалось задавлено и, вместо того, чтобы тянуться вверх, растеклось где-то в глубинах души. Конечно, он сам не мог осознать, что происходит, и лишь страстно желал, чтобы поскорее прошли эти дни, бесконечно далекие от той жизни, которая была ему нужна.

Но тогда он еще на что-то надеялся. Еще оставалась смутная вера в то, что, как только закончится безумно скучная старшая школа, он заживет совсем по-другому – пусть сейчас невозможно узнать, как именно, но его жизнь обязательно изменится! Это была едва ли не инстинктивная потребность вернуть собственное «я», свернувшееся в клубок где-то глубоко внутри. Но ему еще не стукнуло двадцати, и нащупать в себе эту внутреннюю опору он не мог.

Так он и закончил школу, ощущая лишь смутное желание жить иначе. У него не было возможности поступить в те вузы, куда нацелилось большинство одноклассников. Дело было не только в том, что плата за обучение легла бы слишком тяжелым бременем на плечи его родных. Ему не из чего было выбирать: с такими оценками, как у него, невозможно было поступить в приличный вуз, чтобы потом получить шанс устроиться на хорошую работу. И потому, по негласному мнению учителей, этому ученику не было смысла получать высшее образование.

Направления, которые нравились ему самому, никак не помогли бы с удачным трудоустройством, и поэтому, когда он попытался об этих вариантах заговорить, на него посмотрели, как на ненормального, и старший брат, учившийся в университете на родительские деньги, высказал общую мысль: «поступай в любой институт, но если учиться будешь какой-то ерунде – сам на учебу себе и зарабатывай». Все это было очень далеко от мечты жить своей жизнью; он не знал, как поступить, только болтался целыми днями на улице и упустил время. Настал день, когда он понял, что не в силах больше мучиться от неопределенности, и поступил в военное училище.