Джебе - лучший полководец в армии Чигизхана

Приблизившись к передовым рядам копьеносцев на расстояние шестисот-семисот шагов, Мухали резко остановился, и замер без движения. В долине сложилась странная картина – одинокий конник остановил громадное войско.

Между ним и корпусом в нерешительности топтались на месте китайские всадники, ни на что не решаясь. Они понимали, что просто так какой-то вооруженный монгол не мог выскочить на огромное войско. А пехота продолжала уплотняться: задние, ничего не видя, напирали на передних, а передовые солдаты, как могли, сопротивлялись давлению сзади.

Мухали выдержал минут пять. И когда чжурчженьские конники тронулись в его сторону, поднял руку вверх и замер в этом положении. Вся долина была заполнена ревом голосов и звоном оружия, сталкивающихся в тесноте друг с другом китайцев. Так что команды можно было отдавать лишь жестами.

Спустя несколько секунд, повинуясь приказу полководца, из-за сопок, с угрожающим гулом, с трех разных мест, в боевом строю, вылетели три тысячи нукеров. Они стремительно накатывались на центр корпуса. Чуть позже из-за тех же холмов выкатились ещё три тысячи, с интервалом в двести шагов, от первых трех полков.

Пехотинцы стали суетиться. Их командиры кричали, отдавая какие-то команды. Копьеносцы сплачивались еще теснее, гремя щитами и амуницией. Лучники, ругаясь, отталкивали друг друга, освобождали место для себя. Конники сразу же ретировались в тыл пехоты.

За второй волной монголов вылетели три следующих полка, затем покатила четвертая волна, пятая... Долина до краев заполнилась тяжёлым грохотом копыт. А Мухали продолжал стоять на одном месте, словно его туда вбили.

И тут, первые три тысячи, громко рявкнув: «Кху!» – одновременно выстрелили из луков. Чиркудай увидел, как в воздух взвилась тёмная туча стрел, перекрыв все звуки шмелиным гудением, и унеслась к противнику, накрыв передовые ряды чжурчженей.

Три первых тысячи выстрелили ещё раз, и резко взяв в сторону, стали поворачивать по большой дуге, возвращаясь назад, пролетая в коридорах между идущими за ними, уже стреляющими с хода, полками.

В китайском корпусе началась свалка. Стрелы нашли свои жертвы. Из долины долетели дикие крики, стоны, перекрываемые гулом монгольской конницы. Но развернуться назад громадное войско сразу не могло. Малоподвижная пехота чжурчженей представляла отличную мишень для стремительно вылетающих и вылетающих из распадка монголов. Китайские лучники пытались стрелять. Но их стрелы не долетали даже до тех, кто по дуге уходил назад.

Наконец, солдаты кое-как развернулись, и стали отступать, стараясь перестроиться, развернуть фланги. Но те тысячи, которые уже отстреляли, уже вернулись, и с гулом пошли на фланги. Чиркудай видел, как нукеры на ходу вытаскивают из хурджунов кистени.

На земле корчилась от ранений треть китайского войска, сметённая стрелами монголов. Конница чжурчженей решила встретить на флангах налетающие тысячи. Но их оружие им не помогло. Монголы ловко уворачивались от длинных, неповоротливых копий, доставая железными шарами всадников, проламывая грудь, сминая доспехи, расплющивая головы, в железных шлемах. Сабли китайцев были короче кистеней.

Тысячи нукеров, не нарушая плотного строя, врезались в отряды конных чжурчженей, как таран, ссаживая всадников на землю кистенями. Они прошли до конца долины, словно нож сквозь масло. И развернулись там, откуда недавно выполз китайский корпус.

Чжурчжени оборонялись яростно, понимая, что монголы никого из них не оставят в живых. Но ничего не могли поделать со стремительно движущимися, ни на секунду не останавливающимися, монолитными тысячами и сотнями, которые резали и резали их войско на куски.

А Мухали, не шевелясь, продолжал стоять на прежнем месте, держа над собой бунчук. Он не мешал своим воинам, пролетавшим рядом с ним. Казалось, что он больше ничего не делает, но его присутствие не давало нукерам расслабиться ни на минутку.

Разбившись на десятки, нукеры кружили по долине, отлавливая коней чжурчженей, сновали между группами павших противников, лежавших на равнине, словно кучи тряпья, и добивали тех, кто шевелился. Чиркудай, захваченный боем, только сейчас понял, что в долине действуют все три тумена.

Темуджин выехал на вершину холма. Скрываться уже не было смысла. Все туменные вскочили в седла и с восторгом смотрели на разгром корпуса.

Через некоторое время, в сторону холма, из долины, направилась сотня. Когда воины подъехали ближе, Чиркудай разглядел, что почти за каждым нукером на аркане волочется чжурчжень. Он понял – это плененные китайские командиры.

Темп движения конников на равнине снизился. Нукеры продолжали ездить между убитыми и недобитыми, подбирая оружие противника и выдирая свои стрелы из трупов. Откуда-то налетела стая ворон и стала рассаживаться на окровавленные тела.

В этот момент к холму с командирами подлетел Мухали с охранной десяткой и, въехав на вершину, возбужденно крикнул:

– Все!..

Темуджин заулыбался, нервно подергивая губами. Помедлив, спокойно произнес:

– Молодец.