Джебе – лучший полководец в армии Чигизхана

Заглянул ещё один тысячник, молча положил на маленький столик фрукты и китайский рис. Пришедший командир всё понимал, это было видно по его лицу, и тоже ожидал реакции людей на эту казнь. До самого вечера висела тишина.

И Темуджин не высовывался из своей геры, и никого к ним не присылал.

А когда стемнело, в юрту с опаской вошла Сочигель. Женщинам вообще запрещалось заходить в совещательную геру. Она это знала, и всё же нарушила этот приказ. Увидев китаянку, облегченно вздохнула.

Чиркудаю стало приятно оттого, что его женщина оказалась такой храброй.

– Где Анвар? – негромко спросил он.

Сочигель осмотрелась в полумраке и так же негромко ответила:

– Он в городе с Хоахчин. Двадцать нукеров сидят в нашем дворе и жгут костры. И у Тохучара во дворе сидят два десятка нукеров, – сообщила Сочигель, взглянув на Тохучара. Тот благодарно кивнул ей головой.

Чиркудай облегченно вздохнул.

– Что там слышно? – не утерпел Субудей. – Как люди – не собираются нас наказать?

– Священники и купцы говорят, что вы поступили правильно, – быстро ответила Сочигель. – А братья колдуна бегают по улицам и кричат, что за посланника Неба нужно отомстить. Однако от них жители убегают. Наверное, боятся…

– Он там всем надоел, – усмехнулся Тохучар и, подумав, добавил: – Им нужно бегать не по Каракоруму, а по куреням.

Субудей согласился:

– Да… Все, кто ему поклоняется, живет по старому, а в городе совсем другой народ.

Неожиданно дверной полог заколыхался, и в юрту нырнул Хасар. Командиры узнали его в желтом свете китайского фонаря. Хасар встал у дверей, окинул всех напряженным взглядом и, шагнув к Чиркудаю, вынул из-за пояса кинжал в ножнах, на которых заискрились драгоценные камни. Слегка поклонившись, он протянул кинжал Чиркудаю:

– Он твой, – поколебавшись, негромко добавил: – Кто старое помянет – тому глаз вон.

Чиркудай поколебался, но взял оружие у бывшего врага. Хасар обрадовался, что подарок принят, засуетился, и вытащил из-за пазухи золотые броши, принявшись их раздавать всем, в том числе китаянке и Сочигель. Потоптавшись у входа, Хасар с трудом вымолвил:

– Я был не прав. Вы лучшие друзья Темуджина. А я – его брат. Поэтому теперь я ваш друг.

Но ему никто не ответил. Хасар постоял в нерешительности, понимающе вздохнул и вышел.

– По-моему, шума не будет, – хрипло проговорил Субудей. – На нас никто не осмелится напасть.

– Тогда, мы пойдем? – засуетился Джелме, подталкивая размякшего от вина Бельгутея.

– Никуда вы не пойдете! – приказным голосом бросил Субудей. – Сейчас будем думать, что делать с телом колдуна.

– А что тут думать! – удивился Джелме. – Завтра похороним – и всё.

– Нет не всё! – зло, будто плюнул, сказал Субудей. – Все, кто на него молится, захочет нашей крови!

– Вместо вина, – с ехидной усмешкой добавил Тохучар.

Джелме замер, испуганно посмотрел на Тохучара, на Субудея, на Чиркудая и тяжело упал на кошмы. Он понял, что попал в страшную передрягу: казнь колдуна – не окончание дела.

– Что же делать? – испуганно спросил Джелме, после долгого молчания.

– Думать, – опять сказал Субудей. И все притихли.

Через полчаса зашевелилась китаянка. Посмотрев на Субудея, она неожиданно сказала тонким голоском с сильным киданьским акцентом:

– Мне нада идти к Виликий хана.

Субудей внимательно посмотрел на неё и, скривив изуродованное лицо в улыбке, кивнул головой:

– Иди.

– Я пойду с ней, – неожиданно предложила Сочигель.

Субудей посмотрел на молчаливого Чиркудая и согласно кивнул головой:

– Правильно. Идите вдвоем.

Китаянка и Сочигель бесшумно выскользнули из юрты.

– Ты думаешь, Темуджин что-нибудь предложит? – поинтересовался Тохучар.

– Может, и нет. Но мы ему что-то предложим, – загадочно ответил Субудей.

Тохучар посмотрел на друга и неопределенно передёрнул плечами.

Ждали долго. Бельгутей и Джелме стали посапывать, лежа у стены. Наступила уже середина ночи, когда послышались лёгкие шаги. Все насторожились, хотя знали, что караул не подпустит к юрте чужих. Дверной полог зашевелился, и в геру нырнула Сочигель, а за ней китаянка. Чиркудай заметил, что глаза его женщины возбужденно блестят, отражая желтый свет язычка пламени от фитиля.

– Темуджин просил вас к нему прийти, – негромко произнесла Сочигель.

– А он где? – поинтересовался проснувшийся Джелме.

– Ушел в степь.

Субудей удовлетворенно покивал головой:

– Хан правильно поступает, – закряхтев, он поднялся, бросив всем, как приказ: – Идемте!

Чиркудай с Тохучаром сразу вскочили на ноги, а Джелме с Бельгутеем лишь завозились на кошмах, не думая вставать.

– И вы тоже, – хмуро сказал Субудей, посмотрев на богатырей.

Его брат и брат Темуджина медленно поднялись и нехотя пошли следом.

Они крадучись обошли юрту, чтобы не встретится с караулом и, стараясь не топать, пошли за женщинами в темноту. В пятистах шагах от куреня, Сочигель тихо позвала:

– Темуджин…

– Я здесь, – донесся глухой голос хана.

Командиры повернули и натолкнулись на огромный валун, лежащий с древних времен в степи. Правитель Монголии сидел на камне, зябко обхватив руками колени. Ночь была безлунная и прохладная, всё небо затянуло облаками.