Джебе – лучший полководец в армии Чигизхана

Десятки нукеров быстро натянули веревки, оттягивая громадные ложки катапульт в исходное положение, скручивая толстые канаты. Китайцы быстро уложили новые порции пороховых зарядов и подожгли фитили. И вновь взрывы нанесли большой урон в плотных рядах грузин. Да и сам грохот взрывов подействовал на горцев устрашающе. А сверху летели уже не камни, а громадные валуны, сдвинутые с места содроганием земли и взрывной волной.

Передние волны войска Георгия приостановились, и стали медленно отступать без приказа, перед невиданным ранее оружием. При этом они, как все противники делали ранее, толкали солдат, напирающих сзади. Китайцы выстрелили в третий раз, уже в кашу из барахтающихся тел. После этого Субудей поднял руку над головой и показал нукерам, доставшим из хурджунов кистени, на противника.

Бой был ужасный. Монголы не гнали всю армаду назад, они выстроились узкими колоннами, и почти на рысях, прорубались сквозь людскую массу, потерявшую всякую ориентацию. А Субудей посылал и посылал воинов в образовавшиеся бреши, где скрылись первые десятки и сотни.

Когда в дело вступила седьмая тысяча, Субудей переместил своих воинов к отвесной каменной стене и пропустил вперед тумен Чиркудая. Свежие нукеры уже сметали всё на своем пути. Они шли по живым и мертвым. Ноги их коней по колено измазались кровью. Последние тысячи Субудея и Чиркудая расчищали путь для обоза, зацепляя кошками трупы грузин, оттаскивая их в стороны.

К вечеру оба заместителя доложили, что грузинской армии, вместе с её царем Георгием, больше не существует. Но еще заместители сказали, что за ущельем начинаются широкие долины с башнями, сложенными из камня. Так вот, из этих башен в них стреляют местные жители, и уже убили несколько нукеров. Субудей устало посмотрел на Чиркудая, молча спрашивая, что делать. Чиркудай кивнул головой, будто отвечая, что это его забота.

В горах вечера почти нет. Только солнце закатилось за хребет и сразу наступает ночь. Поэтому нукерам Чиркудая и Субудея пришлось при свете факелов сгонять стариков, женщин и детей с охапками хвороста, к высоким каменным башням, где засели мужчины. Старики и женщины плакали, подходя к башням, кричали своим мужьям и сыновьям, что это они. Просили не стрелять. А сами укладывали топливо под стенами.

Некоторые осажденные, поняв, что им грозит, добровольно вышли наружу, ожидая помилования. Но монголы без криков и без зла, деловито изрубили всех на ломти. Остальные же, решившие отсидеться в укреплениях до конца, к утру зажарились в огне. Камни накалялись, и лопались от пламени. Стены башен рушились, и с гулом рассыпались, поднимая тучи пыли.

Монголы не пропустили ни одного селения алан, гузов, ингушей, чечен, грузин и других народов, живущих в горах. Все поселки и аулы на их дороге были сожжены и разрушены. Жители, если не успевали спрятаться в горах, уничтожались хладнокровно и беспощадно. Нукеры не знали жалости ни к старому, ни к малому. Они перебили всех домашних животных, чтобы оставить выживших один на один с голодной смертью. Все что могло гореть, было сожжено. Именно тогда появилась поговорка про беспорядок и хаос, люди говорили – как татары прошли…

И не дай Бог, если какой-нибудь командир узнавал, что из-за какой-то кучи камней кто-то выкрикнул бранные слова или, еще хуже – выпустил стрелу. Сразу же окружались все близлежащие скалы одним или обоими туменами и воины не уходили со своих постов до тех пор, пока в кольце не оставалось ни одного живого человека.

Это побоище продолжалось тридцать дней. После чего самые старые лезгины, оставшиеся в живых, не принимавшие участия в войне, привели лучших проводников. Им в оплату была обещана смерть. Но они всё равно показали выход в степи, через Дарьяльское ущелье. Горцы устали от этого кошмара в виде диких всадников на лохматых низкорослых конях, без раздумий выхватывающие клинки и рубящих все, что двигалось или было чужим для них. Монголы ушли, но память о них на Кавказе осталась до сих пор, как об исчадиях ада.

После выхода в степь, Белобров получил замечание от Субудея: туменной рассердился, что многие горные воины, попавшие в руки нукеров живыми, были убиты, с пролитием крови. Субудею это не понравилось. Он с уважением относился к мужеству горных народов.

И хотя монголы старались не брать пленных, пленные были. Но, монголы не хотели позориться и пачкать свои мечи убийством с кровью. Они блюли свои законы, предоставляя возможность горцам, родиться в следующей, лучшей для них жизни. Поэтому туменные приказали привязать несколько тысяч раненых кавказцев к деревянным крестам, и расположились рядом на отдых, ожидая, когда они умрут без крови.