Джефферсон

— Колонии уже полгода находятся фактически в состоянии войны с Британской империей. Мы все, собравшиеся на Континентальный конгресс, объявлены бунтовщиками, заслуживающими виселицы. Британский парламент не намерен отказаться от права выпускать законы для нас, а я скорее приложу руку к тому, чтобы потопить весь их остров в океане, чем подчинюсь такому порабощению. Но убедить остальных американцев? Мне даже в собственной семье не удалось достичь согласия по этому вопросу. Завидую тому, что ваша жена, судя по всему, полностью разделяет ваши убеждения.

— О да! Могу сказать, что в некоторых вопросах она заходит даже дальше меня. Например, она настаивает, чтобы в будущей конституции было специально оговорено расширение прав женщин. Им должен быть открыт доступ к образованию, разрешено владеть имуществом наравне с мужчинами, даже требовать развода с мужем, если тот жестоко обращается со своей семьёй или ведёт её к разорению. Боюсь, в какой-то момент она может потребовать для женщин и права участвовать в выборах. О, извините, я вижу, что доктор Франклин закончил беседу с делегатами из Джорджии. Воспользуюсь моментом и расспрошу о его взглядах на возможность полного отделения.

Галера тем временем приблизилась к берегу. Две цепи с коротким лязгом опустили якоря в воду — один с кормы, другой — с носовой надстройки. Капитан поднялся на мостик, поднёс рупор ко рту:

— Джентльмены! Мы заготовили для вас небольшое развлечение. Видите тот старый амбар на пригорке? Хозяин давно собирался снести его, чтобы построить новый. Мы предложили избавить его от лишних трудов, да ещё приплатили немного за беспокойство. Нашим канонирам необходима тренировка. А делегатам конгресса важно убедиться, что выделенные ими деньги не были потрачены впустую.

Канониры тем временем хлопотали у четырёх небольших медных пушек, установленных на верхней палубе вдоль правого борта. Движения их были слаженны, мешочки с порохом один за другим исчезали в блестящих жерлах, за ними следовали чёрные ядра. Наводчики, припав к стволам, выверяли точность прицела. Замелькали огоньки фитилей.

Джефферсон подошёл к перилам.

От первого выстрела палуба сильно дёрнулась под ногами зрителей. Стоявший рядом делегат ухватился за его плечо.

Амбар всё так же высился на фоне осеннего неба, сияя просветами в сгнивших досках.

Второе ядро тоже просвистело мимо.

Третье разнесло крышу, деревянная труха и солома посыпались внутрь.

Четвёртое ударило в нижние брёвна, и вся постройка начала оседать и разваливаться с жалобным треском.

Меткий выстрел делегаты приветствовали криками и аплодисментами. Многие впервые видели боевую артиллерию в действии. Устроенное зрелище явно подогрело боевой дух собравшихся. Два-три десятка таких галер — и британскому флоту будет перекрыт вход в устье Делавэра!

Джефферсон тоже хлопнул несколько раз в ладоши, но не очень уверенно. Ему никогда не удавалось пробудить воинственный энтузиазм в своей душе. Описания сражений в исторических книгах он часто пропускал, благоговения перед великими полководцами не испытывал. Умом он понимал необходимость и неизбежность грядущей войны, но в мечтах всегда пытался перескочить эту кроваво-грязную полосу дней, месяцев, лет и унестись сразу в будущее царство наступившего благоденствия и справедливости.

Когда дым рассеялся, Джефферсон хотел вернуться к своей скамье, но делегат от Пенсильвании Джон Дикинсон перехватил его, взял под локоть, отвёл в сторону.

— Я не хотел прерывать вашу беседу с мистером Адамсом. Уверен, что он пытался склонить вас к более радикальной позиции, чем та, которую мы с вами выработали, составляя «Декларацию о необходимости вооружённого сопротивления». Позвольте и мне, в свою очередь, представить некоторые аргументы…

— Дорогой мистер Дикинсон, мы просидели с вами бок о бок десятки часов на летней жаре, составляя эту декларацию, и имели достаточно времени, чтобы уяснить взгляды друг друга. Я уступил вашему нажиму, согласился на включение в текст слов «речь не идёт об отделении колоний от метрополии» и теперь горько жалею об этом.

— Но конгресс одобрил предложенный нами текст!

— Да, одобрил. Однако два дня спустя без консультаций со мной вы уговорили делегатов отправить королю очередную петицию о примирении. Поймите, логика тиранов проста: «Если противник просит о мире, значит, он слаб и боится меня; нужно только надавить на него посильнее, и он поддастся».

— Имеем ли мы право уже сейчас заклеймить Георга Третьего словом «тиран»? Он вступил на трон молодым, за 15 лет не раз демонстрировал способность противодействовать решениям парламента. А ведь обе палаты имеют в своём арсенале множество отработанных приёмов давления на волю монарха.