Джефферсон

— О, хватался то за одно, то за другое. Какое-то время был матросом на торговом корабле, потом овладел ремеслом отца и занялся изготовлением женских корсетов. Служил сборщиком налогов на алкоголь и табак, однако был уволен за какие-то нарушения. Настоящего образования получить не смог, но зачитывался газетами и журналами. Видимо, к тридцати годам в его памяти скопилось достаточно знаний о текущей политике, чтобы произвести благоприятное впечатление на доктора Франклина, когда они встретились в Англии. Рекомендательное письмо от нашего прославленного учёного — вот единственное богатство, с которым Томас Пейн пересёк океан.

— В прошлом году в «Пенсильванском журнале» мне попалось интересное эссе под названием «Купидон и Гименей». Оно было подписано «Эзоп», но знающие люди утверждают, что вышло оно из-под того же пера, что и «Здравый смысл». Там Купидон устраивает выговор Гименею, объясняя, что это ему Юпитер поручил соединять любящие сердца в браке, а Гименею оставил только роль мелкого чиновника, скрепляющего союз брачной церемонией. Гименей отвергает такое истолкование своей роли и заявляет, что он устраивает браки в соответствии с распоряжениями бога Плутоса.

— Волнующая тема! Доктор Франклин в своё время тоже опубликовал эссе под названием «Размышления об ухаживании и бракосочетании».

— Возможно, именно на это эссе Томас Пейн откликнулся своими «Заметками о несчастливых браках», — сказал Чарлз Пил. Он к тому времени уже поставил холст с эскизом портрета Джефферсона лицом к стене («Нет-нет, показывать ещё рано!») и теперь набрасывал портрет доктора Раша. — Там он со знанием дела описывает, как взаимная страсть угасает после бракосочетания, как супруги перестают щадить чувства друг друга, как начинают искать приятное общество вне дома, находят его и пускаются в череду любовных связей на стороне, вступив в сговор взаимной покладистости и равнодушия.

— Насколько я знаю, Пейн был женат дважды и оба раза неудачно, — заметил Раш. — Многие считают его неуживчивым, но мне нравится его характер. Уж если он верит во что-то, так станет отстаивать свой взгляд, не считаясь с обстоятельствами. Мы с ним одинаково убеждены в необходимости отделения от Англии, в греховности работорговли, в нелепости передачи титулов по наследству.

— Я слышал, что «Здравый смысл» принёс ему и издателю изрядный доход, но почти все деньги он отдал на покупку тёплого обмундирования для ополченцев, отправлявшихся в Канаду.

— И это при том, что у него нет никакого постоянного дохода. Злые языки утверждают, что Пейн не начнёт писать, не опорожнив бутылку рома. Но я-то вижу и знаю, как долго он оттачивает каждую мысль, каждую фразу. Мне, например, не составляет труда начать и окончить памфлет за один день, в перерывах между визитами больных. А он будет весь вечер корпеть над одной страницей. Конечно, у него есть свои причуды и странности. Но у кого их нет?

— Я встречался с ним несколько раз, — сказал Пил, — и заметил, что он никогда не скажет «здравствуйте», или «добрый день», или «как поживаете». Его форма приветствия всегда одна и та же: «Что нового?!» Похоже, он действительно так жаден до новостей, как будто для него каждый наступающий день таит в себе зёрнышко чудесного и неведомого. Придя в таверну, первым делом начнёт листать свежие газеты и журналы.

Пейн появился в студии пять минут спустя, и Джефферсон с трудом сдержал улыбку, когда из уст вошедшего вылетело предсказанное «есть новости?». Самой заметной частью его лица был грушевидный нос, сильно нависавший над губами. Пожатие руки было крепким и быстрым, острый взгляд за секунду вбирал облик нового человека и отправлял в прочную копилку памяти. Форменная шапка пенсильванского ополченца поблёскивала медной пряжкой.

— Мы как раз говорили о вас, Томас, — сказал доктор Раш. — Другой Томас — мистер Джефферсон — сравнивал два издания вашего трактата.

— К нам в Виргинию они пришли с некоторым запозданием, но произвели сильнейшее впечатление на меня и на всех моих знакомых. Из разговоров с ними я понял, что взволновало людей больше всего. Отсылка к Ветхому Завету! Для большинства американцев Библия была главным чтением с детства, многие куски они знают наизусть. И вдруг Томас Пейн посмел прочесть ту же книгу глазами историка и политического мыслителя. Трактат «Здравый смысл» показал, что осуждение королевской власти содержится уже в священных текстах. «Вы узнаете и увидите, как велик грех, который вы сделали перед очами Господа, прося себе царя», — говорит евреям пророк Самуил.

— А как точно предсказал пророк поведение царя! — воскликнул доктор Раш. — «И поля ваши виноградные и масличные сады ваши лучшие возьмёт и отдаст слугам своим… И юношей ваших лучших и ослов ваших возьмёт и употребит на свои дела… И сами вы будете ему рабами».