Джей-Под

Я вырос в фермерской общине. Когда мне было семь лет, я пошел на день рождения к другу. Там был клоун, который жонглировал апельсинами. Пока он жонглировал, я заглянул внутрь его автомобиля, стоявшего у собачьей конуры. На полу валялись обертки из «Макдоналдса», а под пассажирским сиденьем было полсотни пустых банок из-под пива. На приборной панели я увидел роман Тома Клэнси (с тех самых пор я на него подсел), из обложки которого выцвели все желтые чернила (ациан и маджента остались), и мокрый, изжеванный окурок дешевой и недавно потушенной сигары. Еще там были флайеры пиццерии, журнал «Уи», раскрытый на фотографии девушки в патронташе, раскинувшей руки и ноги в стороны. Это зрелище всю жизнь меня преследует (не девушка, а машина).

Теперь представь, что ты закончил пугать детишек на дне рождения, не снимаешь клоунского грима и садишься в машину. Машина заводится не сразу, и ты несколько раз повторяешь: «Твою мать!», и это срабатывает как волшебное слово. Ты отъезжаешь от дома на заднем ходу, а потом выжимаешь газ до предела, чтобы поскорее приехать в любимый бар и просадить все заработанные деньги на собачьих бегах. Но оказывается, что бар закрыт, прорвало какие-то трубы, тотализатора не будет. Ты впадаешь в Клоунское Бешенство. Тебе надо срочно выпить, но клоун не может пойти в первый попавшийся бар. Все же игра есть игра, и ты едешь в соседний город, чтобы сделать ставку там. На середине пути ты тормозишь, вылезаешь из машины и идешь к багажнику за средством для снятия грима. В желудке урчит, потому что ты мучаешься похмельем и день не ел. Ты нагнулся над багажником, соскребая с лица белую гадость, а вокруг никого и ничего, лишь ветер свистит в скошенной люцерне да ворона на заборе размышляет, съедобно ли твое бумажное полотенце.

Ты слышишь, как подъехала вторая машина, но делаешь вид, будто занят, зная по опыту: в клоунском прикиде лучше не встречаться глазами со взрослыми. Ты стоишь, уткнувшись лицом в багажник, и даже не понимаешь, что бейсбольная бита в руках шестнадцатилетнего отморозка, наглотавшегося колес, ударяет тебя по затылку. Ты умираешь. И что потом?

С планеты Земля,

Твой Раковый Ковбой

Марк спросил Кейтлин, где ее письмо Рональду. Она отозвалась:

– А лучшего занятия вы придумать не смогли? Я высунул голову над перегородкой:

– Лично я не смог. Кейтлин возмутилась:

– Тогда вот что! Марк и ты, Итан (она почти выплюнула мое имя), – один и тот же человек! Между вашими письмами никакой разницы, у вас нет ни грамма индивидуальности!

(Примечание: я удалил абзац про Кейтлин из письма, представленного на суд общественности.)

– Кейтлин, раз ты такая индивидуальность, – парировал я, – покажи нам, как надо писать!

– Какая меткая фраза! Да письмо Джона Доу и то оригинальней.

Джон Доу высунул голову:

– Тогда я написал неудачно! Я стремлюсь к заурядности во всем, что делаю.

– У меня идея! – воскликнула Бри. – Раз Итан с Марком так похожи, можно присвоить им отличительные черты характера случайным образом. Марк, теперь ты будешь Злобный Марк.

– Почему я?

– Потому что у тебя скучный адрес – #mailto:bmarkjackson@earth-link.com. Надо вживить тебе в мозг парочку дефибрилляторов, чтоб ты забегал.

– Если я злобный, какой тогда Итан?

– Добрый.

– Ай, все от балды, как в «Шпионе против Шпиона».

– А ты за какого шпиона болел?

– За черного.

– Ну вот, пожалуйста! Злобный. Ты – само зло.

– Просто потому, что я не болел за белого?

– Все гораздо сложнее. Мы закричали хором:

– Марк злобный! Марк злобный! Кейтлин возмутилась:

– Глупости! Я сказал:

– Кейтлин, прежде чем ты перейдешь на личности, учти, за тобой должок. Мы ждем твоего письма Рональду, где говорится: «Кейтлин, и только Кейтлин».

– Если тогда вы от меня отстанете, напишу.

Чудные дела! Каждый раз, когда я захожу на новостной сайт «Драдж сообщает», мне говорят, что я пятидесятимиллионный посетитель. Наверное, это глюк, ведь больше одного пятидесятимиллионного посетителя быть не может? Любопытно, какой же мне пришлют приз…

Дирк, один мой приятель из «Хьюлетт-Паккарда», прислал свои японские фотки через систему «Kodak EasyShare». От их интерфейса у меня возникло чувство, словно я перенесся в девяносто девятый. Как будто сейчас всплывет окно с запросом моего почтового адреса и обещанием выслать по почте дискету на 56 килобайт. А потом я задумался: неужели «Кодак» до сих пор на плаву? Само название наводит на мысли о гаражной распродаже. Готов поспорить, они не берут на работу молодежь года эдак с девяносто седьмого.

***

Пока Кейтлин писала Рональду, у меня зазвонил телефон.

– Твой отец странно себя ведет, – сказала мама. – Ты рассказал ему о Тиме?

– Нет, конечно.

– Тогда почему он так себя ведет?

– Может, это ты себя ведешь странно, а он на тебя смотрит.

– Я недавно туда ходила, чтобы проверить, что труп Тима не раскопали.

– И?..

– Все уже засыпали.

– Слава богу!

– Я по нему скучаю.

– Мама, не здесь и не сейчас!

– А можно я к тебе приеду? -На работу?

– Почему ты так удивлен?

– Мама, ты ко мне даже в школу никогда не приходила, и в начальную, и в среднюю.