Джеймисон Майлз

Такси вливается в поток машин; я вставляю в уши наушники, открываю приложение на телефоне и снова слушаю эту песню. Похоже, «Никудышный лжец» станет моим новым гимном.

Я листаю в «Гугле» туристические фото из разных стран. Наверное, стоит съездить покататься на лыжах – куда-нибудь в Швейцарию. Убраться из Нью-Йорка. Мне здесь слишком тесно? Просто не хватает воздуха? Жизнь пошла под откос? Или есть нечто такое, чего я не могу понять? В любом случае стоит свалить отсюда к чертовой матери.

«Она меня заблокировала».

Может, поработать немного в Лондоне? Да, в этом есть смысл. Буду проводить больше времени с Кристофером и Элиотом. Сердце тут же замирает – я вспоминаю, что в Лондоне живет кое-кто еще. Я окажусь неподалеку от Клаудии, которой совсем недавно тоже разбил сердце. Она просила меня вернуться, я признался, что никогда ее не любил, она разозлилась… Да, хреновая ситуация.

Нет, работа в Лондоне не для меня – слишком много сложностей, – так что выбросим из головы эту мысль.

На сколько лучше рвануть в Швейцарию? Я смотрю на календарь. Может, на месяц? Хм… Открываю ежедневник и пробегаю глазами запланированные дела. У меня куча неотгуленных отпусков; полагаю, я вполне могу себе позволить нормально отдохнуть.

Стоит только переступить порог квартиры, как тут же звонит домофон. В трубке раздается голос охранника снизу:

– Добрый день, мистер Майлз. Здесь в фойе миссис Майлз, она хочет вас видеть.

Я закрываю глаза. Вот черт!

– Да, спасибо, впустите ее, – отвечаю я.

Пару минут спустя двери лифта разъезжаются в стороны, ко мне спешит мама. При виде меня ее лицо тут же светлеет.

– Привет, милый.

– Привет, мам.

Она обнимает меня и на миг крепко прижимает к себе, как будто чувствуя – что-то не так.

– Что ты здесь делаешь? – с улыбкой интересуюсь я и отстраняюсь.

– Хочу спросить тебя о том же, – отвечает она, устраиваясь рядом со мной на диване в гостиной.

– Ну просто… – поспешно пытаюсь я что-нибудь придумать. – Мне нужно немного отдохнуть после того дела с кражей денег.

– Хорошо, я рада. – Она смотрит мне прямо в глаза.

– Чего-нибудь хочешь? – спрашиваю я, поднимаясь с дивана; очень неловко ей лгать.

– Чаю, милый.

Я иду на кухню, чтобы заварить ей чай, достаю изящный фарфоровый золотисто-розовый чайник и чашку, из которой она всегда пьет, когда приходит ко мне. Мама идет следом и садится возле кухонного стола.

– Тебя прислал Тристан? – интересуюсь я, стоя к ней спиной.

– Он о тебе беспокоится, – поясняет она.

– Я в порядке, мам.

– Это мы еще посмотрим. Как Эмили?

– Никак.

– Почему?

– Мы с ней расстались.

– Причина? – спрашивает она; я продолжаю заваривать чай. – Джеймисон, посмотри на меня. – Обернувшись, бросаю на нее взгляд. – Почему ты больше не с Эмили?

– Она заслуживает лучшего, – сообщаю я, потом хмуро добавляю: – Феррара. – Чуть помедлив, пытаюсь подобрать слова. – Не хочу, чтобы она жила такой жизнью.

– Ты имеешь в виду – рядом с законченным трудоголиком? – уточняет она. Пожав плечами, ставлю перед ней чашку с чаем. – Хочешь сказать, ты порвал с ней… ради нее самой? – Я не отвечаю, просто поджимаю губы. – Вот и доказательство, Джеймисон.

– Доказательство чего?

– Что она тебе небезразлична, – поясняет она; я отвечаю ей хмурым взглядом. – Ты вел себя так с детских лет.

– Как я себя вел? – О чем она говорит?

– Когда ты был совсем малышом – года три или четыре, – тебе купили маленький бледно-голубой пикап. Он помещался у тебя на ладони и очень тебе нравился. Ты гордился им и повсюду таскал с собой, – рассказывает она; я мягко улыбаюсь. – Так случилось, что Тристану он тоже нравился. У него были свои игрушки, но пикап он считал особенным. И когда Тристан грустил, ты всегда отдавал машинку ему, даже несмотря на то, что сам очень сильно ее любил. Просто ты не выносил, когда ему было плохо, и считал своим долгом порадовать его, – вспоминает мама; я хмурюсь. – Пока ты рос, я часто замечала в тебе эту склонность. В глазах посторонних ты казался холодным и равнодушным, но для тех, кого любил, готов был на все, лишь бы сделать их счастливыми. Ты слушаешь голос сердца, забывая при этом о здравом смысле, – заключает она; я смотрю на нее, не отрываясь. – С чего ты решил, что Эмили не будет с тобой счастлива? – интересуется мама.

Я ощущаю, как меня захлестывает волна эмоций.

– Потому что рано или поздно подведу ее, – тихо поясняю я.

– Каким образом? – спрашивает она, лицо мамы смягчается. – Слишком усердно работая? Полностью посвятив себя семейному бизнесу? – Не находя ответа, я закрываю глаза; она продолжает: – Я сама влюблена в такого же мужчину, Джеймисон. Ты ведь отлично знаешь отца. Он, как и ты, трудоголик до мозга костей.

– Но как… – растерянно начинаю я. – Как мне совместить и то и другое, мам?

– Придумай что-нибудь, – предлагает она. – Эмили любит тебя, а вовсе не деньги или фирму. Ей нужен только ты сам, – объясняет она; я опускаю голову. – Завязывай с этой чертовой самоотверженностью и делай то, что хочешь.

– Я уже не знаю, чего хочу, – тихо признаюсь я.