Джеймисон Майлз

Однако ДНК-анализы свидетельствуют о том, что преступления были совершены другим подозреваемым по прозвищу «Убийца с красной лентой». Этот человек прибыл из другой части штата.

– Благодаря сопоставлению данных, полученных во время расследования, мы смогли связать грабителя «Каменное лицо» с человеком, проходившим в деле под именем «Убийца с красной лентой», – сообщает окружной прокурор Бруклина Мэтью Прайс.

«Каменное лицо» – это автомеханик, которого полиция выследила с помощью данных ДНК и совпадений в генеалогической базе.

Мужчина обвиняется в 5 убийствах и 45 изнасилованиях. Полиция рассматривает эти преступления как преднамеренные.

Мужчина получил кличку «Убийца с красной лентой» в связи с тем, что уже после совершения преступления он повязывал своим жертвам красную ленточку вокруг шеи.

Полиция выяснила его местонахождение. Арест преступника планируется провести сегодня.

«Черт!»

Это же статья Эмили! Просто пересказанная другими словами. Я хватаю мобильник и звоню Тристану. Кровь кипит от ярости.

– Але, – Тристан берет трубку.

– Страница три в «Газетт», – рявкаю я.

– Ты шутишь?!

– Ничуть.

– Ни хрена себе! – вздыхает Тристан. – Скоро буду у тебя.

Я отключаюсь, и мобильник начинает вибрировать. На экране загорается «Хлоя». Сбрасываю звонок.

Я делаю глоток кофе и с презрением пялюсь в окно. Меня трясет от отвращения. Одно дело, когда тебя обманывают, но совсем другое, когда продает кто-то из сотрудников твоей же компании. Это уже иной уровень наглости.

Когда я доберусь до предателя, кто бы он ни был, ему придется дорого заплатить за свой грязный поступок.

Полчаса спустя вхожу в офис и обнаруживаю трех самых дорогих мне людей: Тристана и двух других братьев, по которым очень скучаю. Обязанности в компании вынуждают обоих жить в Англии. Они работают в нашем лондонском филиале. Я выбираюсь повидаться с ними раз в месяц, когда езжу в Лондон по делам. И Тристан тоже. Хотя ему удается задержаться в Англии дольше, чем мне. Он проводит с ними больше времени.

– Привет! Обалдеть! – подкалываю их с усмешкой. – Да вы все выглядите еще отвратительнее, чем когда я вас видел в последний раз. Не думал, что такое возможно.

Они дружно хмыкают в ответ, и мы обнимаемся.

Я бросаю «Газетт» на стол.

– Что это, блин, такое?!

– Ни хрена себе! – оторопело шепчет Тристан, когда мы усаживаемся вокруг переговорного стола.

– Что происходит? – выпаливает Элиот. – Не могу поверить во всю эту фигню.

Я тяжело вздыхаю.

– У нас появилась новая сотрудница. Эмили Фостер.

Тристан многозначительно хмыкает, и я закатываю глаза.

– И? – прерывает наше гримасничанье Кристофер.

– Так вот, она недавно написала материал, но не была уверена, что правильно запомнила имя одного из героев статьи. Тогда она просто с ходу что-то сочинила и отправила в работу. Потом узнала правильное имя и собиралась поменять, когда вернется в офис.

Братья слушают и хмурятся, не понимая.

– Только она забыла об этом, когда добралась до издательства.

– Вот бестолочь! – Элиот закатывает глаза. – Гнать таких надо.

– Ну нет, – вклинивается Тристан. – Ошибка оказалась нам на руку. На следующий день в «Газетт» опубликовали ее историю. Они повторили статью почти слово в слово… с тем же придуманным именем героя.

– Откуда тебе вообще это известно? – сомневается Кристофер.

– Я знаю эту журналистку. Мы когда-то давно познакомились, – делаю я паузу. Не хочу вдаваться в подробности.

– Ты знаешь, кто она? – усмехается Тристан.

– Кто? – Элиот переводит взгляд с меня на Тристана и обратно.

– Помнишь, сто лет назад у Джея был на шее охренительный гигантский засос? – начинает Тристан.

– Нет, – у Элиота вытягивается лицо. Он трет переносицу. – Прошу тебя… Не рассказывай мне. – И он разражается хохотом. – Как ты тогда это назвал? «Остановочный стыд»? Или «безостановочный»?

– Мне пришлось две недели носить водолазку, – вздыхаю я с отвращением.