Джеймс Бонд: Официальная биография агента 007 (ЛП)

— Это так. Однако узнал я об этом не сразу. Да если бы и узнал сразу — всё равно не смог бы отреагировать адекватно — в том состоянии. Я вернулся в Японию только два года спустя, нашёл её через Тигра Танаку и поехал к ней в Токио, где она работала в одной из американских рекламных компаний. Наш мальчик был замечательным — сильным и красивым, хотя для меня было странно иметь сына-японца.

Бонд говорил о своём ребёнке не без гордости и даже показал мне его фотографию, которую хранил в бумажнике. На ней его сыну было уже восемь лет, и мне было непривычно видеть японскую версию мини-Бонда — с большими глазами, азиатским носом и решительным ртом, доставшимся ему от папы. На лбу угадывалась запятая тёмных волос — как и у Бонда.

— Как его зовут? — спросил я.

— Джеймс, — ответил Бонд. — Кисси назвала его в мою честь, хотя фамилия у него, конечно, её.

— И он знает что вы — его отец?

— Конечно. Когда я был в Токио, то предложил Кисси жениться, но она не согласилась. А потом вышла замуж за японца из компании «Шелл», — Бонд состроил гримасу. — Однако стоит отдать этому человеку должное — он заботился о мальчике и никогда не запрещал мне с ним видеться. Я несколько раз выбирался в Японию и забирал мальчика в Англию. Показал ему Гленко, представил семье — его семье. Он ведь полноправный представитель рода Бондов. Сейчас ему десять. Я записал его в школу в Итоне, и через год-два он пойдёт в неё учиться. Надеюсь, он станет лучше, чем его отец.

— А станет ли? — спросил я.

— Искренне на это надеюсь. Он умнее, чем был я в его годы. Возможно, он похож на моего брата Г енри. Шутка.

Бонд увлечённо говорил о своём сыне, словно не желая затрагивать эпизод, который случился с ним после отъезда из Японии, а именно — когда ему «промыли» мозги в СССР. Сделано это было с одной единственной целью — вернуть его в Лондон с тем, чтобы он убил М. Он так и не вдался в подробности того, как это произошло, сказал только, что по отношению к нему применили «специальные лекарства» и сыграли на его «подсознательной обиде на М.»

—

— Не знаю. Знаю только, что лечение сэра Джеймса Мэлони стёрло из моей памяти все эти детали.

— Какова была реакция М.?

— Он отреагировал на мои действия удивительно спокойно. Конечно, он догадывался о том, что произойдёт — его ведь предупреждали — и дал ситуации разрешиться — с тем, чтобы потом меня «добить». Он победил и на этот раз. Я сразу был переведён в агенты «второго сорта», и после моего излечения, таких заданий, которых Флеминг описал в «Голдфингере» и «Шаровой молнии», мне больше не доверяли. Вместо этого меня направили на Ямайку разбираться с гангстером Скарамангой — довольно скучная история, хотя Флеминг и постарался придать колорита своему повествованию. Было у меня и второсортное задание, описанное им в сборнике рассказов «Осьминожка».

— Как вы отреагировали на выход фильма «Доктор Ноу»?

— О, это было забавно. Забавно видеть, что герой на экране — это совсем не ты. Однако сам Ян гордился своим детищем. «Ты должен быть мне благодарен, — говорил он. — Не каждому при жизни удаётся стать героем романов и фильмов».

— И что вы ответили?

— Что я мог бы обойтись и без этого. И, в конце концов, мы оба немного подустали от всей этой бондовской суеты.

— А другие фильмы?

— Я видел большинство из них. Товарищ Шон Коннери продолжал меня играть, и я чувствовал, как моя личность постепенно растворялась в нём. Я снова спросил себя: «А существовал ли я на самом деле?» Было странным сидеть в зале и смотреть на себя на экране, в то время как критики думали, что я — всего лишь легенда. Помню, как после фильма «Доктор Ноу» Флеминг давал большой приём, и там было много икры — столько я не видел в течение всей своей жизни. Никогда не забуду, как стоявшая рядом со мной женщина сказала, что такого героя, как Джеймс Бонд, просто не может существовать. Тогда Ян подошёл к нам и попытался меня ей представить. Она не поверила — подумала, что её разыгрывают.

— Вы имели какой-то процент от фильмов?

— Это шутка? Даже Яну досталось всего несколько тысяч, и тех он не успел потратить. Когда, будучи в Германии, я узнал о том, что он умер — меня хватил шок. Вместе с ним словно ушла какая-то часть меня. — Бонд сделал паузу. — А теперь прошу меня извинить, продолжим в другой раз.

Он встал со своего места и стал готовиться уходить. Как я понял — он шёл навестить свою невесту.

— Значит, вы всё-таки женитесь? — спросил я.

— Да. Всё уже назначено. Завтра, в здании городской мэрии. Цилиндры, фраки — всё как положено.

Я предположил, что он шутит насчёт цилиндров, хотя и не был в этом уверен.

— А служба? Вам ведь звонили из Лондона, чтобы убедить вернуться?

Наконец-то я увидел, что Бонд вышел из себя.