Джеймс Хэрриот. Биография

Что это было — нахлынули воспоминания о смерти отца? Или вышел на поверхность врожденный страх перед матерью? Когда он пришел в себя после нервного срыва, то стал гораздо спокойнее относиться к матери, но в тот день около своего старого дома он отчаянно сжимал руку Рози, и в его душе, очевидно, бушевали сильные и разрушительные эмоции.

К чести отца, он, насколько мог, скрывал от нас свои чувства, и в письмах к матери нет и намека на царившее в его душе смятение. Он боролся с болезнью единственным известным ему способом — продолжал работать. Практика процветала, и, благодаря увеличению объемов работы по туберкулинизации, в 1960-е в клинике постоянно трудились три помощника. Однако весной 1961-го двое из них ушли. Это был очень тяжелый период для отца, ему снова пришлось выезжать на ночные вызовы, и он работал больше, чем когда-либо. Возможно, это была своего рода терапия, помогавшая ему отвлечься от тревожных мыслей.

В марте 1961 года он писал матери: «Утром я принимал роды у овцы на залитом солнцем склоне холма неподалеку от Эмплфорта и думал, что у меня самая замечательная профессия на свете». Очевидно, в тот трудный период своей жизни он находил утешение в любимой работе.

Несмотря на напряженный график, Альф находил время для своих увлечений — работал в саду, играл в теннис и на скрипке — и никогда не забывал о своей семье. В 1960 году мы отправились в очередной отпуск, как обычно, с Алексом и Линн Тейлорами, которые тогда жили в Гленливете на северо-западе Шотландии. Не забывал Альф и о матери, которой по-прежнему писал раз в неделю, помогая ей справиться с потерей мужа. Он оставался все тем же заботливым отцом и преданным сыном.

В октябре 1960-го Эдди Стрейтон приехал в Тирск на заседание местного ветеринарного клуба и заметил, что его старый друг болен. Шесть месяцев спустя, узнав, что улучшений нет, он предложил Альфу и Джоан отдохнуть в его доме в Баньялбуфаре на острове Майорка, а сам выразил готовность заменить Альфа в практике на время — причем за свой счет. Альф всегда с благодарностью вспоминал этот широкий жест дружбы.

В июне 1961 года Альф с Джоан впервые провели отпуск за границей. Полная смена обстановки, красивая природа и теплое радушие местных жителей пошли отцу на пользу, и этот отпуск стал переломным моментом в его болезни.

Я помню, как встречал родителей на вокзале в Тирске после их возвращения с Майорки. Я не видел отца три недели и был потрясен его видом. Он сильно похудел, — экзотические фрукты и овощи, против которых он не мог устоять, оказали стимулирующее действие на его пищеварительную систему. Его сухопарое тело словно бы съежилось под широкополой белой шляпой от солнца.

Я подошел к нему и пожал руку.

— Рад тебя видеть, папа! Как отдохнул?

С белого лица на меня смотрели запавшие глаза. Должно быть, он думал, как хорошо я выгляжу. В Йоркшире стояла жара, и я играл с Эдди в теннис, а также объезжал с ним фермы в его открытой спортивной машине. Я был больше похож на человека, который отдыхал на залитой солнцем Майорке, чем стоявшая передо мной бледная фигура.

— Превосходно, Джим! — ответил он и широко улыбнулся.

В тот момент я понял, что отец на пути к выздоровлению. Вид у него был изможденный, но тот обращенный внутрь себя взгляд исчез, и в глазах мелькали столь знакомые мне огоньки юмора и любви. Он выглядел ужасно, но я знал, что кризис миновал.

Вернувшись из отпуска, Альф обнаружил, что один помощник болен, и хотя сам еще был очень слаб, немедленно окунулся в работу — испытанное средство от нервных болезней. Однако временами он вновь уходил в себя, и в конце концов мы уговорили его взять еще один отпуск.

Отец мог это себе позволить, так как в практике работали еще два молодых помощника. Мыс Рози и ее школьная подружка отправились вместе с ним в поход по йоркширским холмам. Ему становилось лучше с каждым днем, и этот отпуск навсегда врезался в мою память.

Прогулки на свежем воздухе заметно укрепили его здоровье. Вместо того, чтобы беспокоиться обо всем на свете, ему приходилось напрягать все силы, чтобы не отставать от молодежи. Мы прошли Уэнслидейл, Суэлдейл и Дентдейл. Мы забирались на высокие холмы и шагали по зеленым речным долинам. Останавливались на молодежных турбазах и спали в палатках. После прогулок на свежем воздухе сон был крепким, и просыпались мы бодрые и полные сил. Хотя отец стер ноги до волдырей и разбил колено, спускаясь с горы Грейт-Шаннер-Фелл, но отпуск доставлял ему огромное удовольствие. Его физическое и психическое состояние постепенно улучшалось, словно чистый йоркширский воздух очищал его душу от терзавших ее тревог.

18 августа, когда мы еще бродили по холмам, стали известны результаты моих экзаменов. Отец несколько недель переживал из-за них, зная, что в случае неудачи меня не примут в Университет Глазго. Напряжение достигло апогея, когда я позвонил директору Стиву Кингу из паба «Куропатка» в Гарсдейл-Хед.