Джеймс Хэрриот. Биография

Оптимистический настрой Джона Моррисона вместе с его короткой запиской — первые настоящие слова одобрения, полученные Альфом помимо поддержки его семьи, — вызвали у него огромный душевный подъем. Его книгу прочтут в одном из крупнейших издательств страны, и он надеялся, что, может, в этот раз добьется успеха…

Книга написана в форме романа. На первой странице рукописи, которая до сих пор хранится в семье, стоят слова: «Искусство и наука: роман Дж. А. Уайта». В основу романа легли случаи из его ветеринарной практики, и главный герой, Джеймс Уолш, имеет некоторое сходство с Альфом.

Испытываешь удивительное чувство, сравнивая эту книгу с его ранними и поздними работами. Как и в первом романе, Альф вставил воспоминания о днях, проведенных в Ветеринарном колледже. Здесь появляются два выдуманных персонажа — Хью Миллз и тихий сообразительный Берни Хилл. Оба окончили колледж вместе с Уолшем, и с ними происходят разные забавные истории. Дональди Брайан Синклеры тоже там есть. Альф впервые называет их Зигфридом и Тристаном, но оставляет фамилию Вернон. Через весь роман проходит любовная линия между Уолшем и дочерью фермера.

Альф написал чудесное произведение. В нем проглядывает изобразительный дар, который станет отличительным признаком будущего Джеймса Хэрриота, и некоторые смешные эпизоды очень хорошо написаны. Однако для не очень большого романа в нем слишком много главных героев-ветеринаров, и самому сюжету, который словно бы перепрыгивает от одного персонажа к другому, не хватает связности.

Альф с надеждой ждал известий из Лондона. Он ждал очень долго — и ничего. Но он не упал духом, наоборот, молчание вселяло в него надежду. Все его предыдущие рукописи, как бумеранг, возвращались с обратной почтой, и, возможно, думал он, это оглушительное молчание означает, что его книгу внимательно изучают.

Наконец, через шесть долгих месяцев, Альф получил письмо от Джона Моррисона. Из него он узнал, что рукопись передали одному из лучших рецензентов «Коллинз» Джулиане Уэдхем. Она написала положительную рецензию и вернула рукопись в редакционный отдел издательства, где ее «внимательно изучили». Этим объяснялось долгое ожидание, но конечный результат стал очередным разочарованием: «Коллинз» не захотели издавать книгу. Он снова получил отказ.

Однако письмо Джона от 11 сентября 1967 года вселило в Альфа надежду:

Вернувшись из отпуска, я обнаружил вашу рукопись и сопроводительные письма. Думаю, вы согласитесь, что эти письма внушают оптимизм и объясняют причину такой задержки. Надеюсь, вы внимательно рассмотрите предложения Джулианы Уэдхем и незамедлительно выполните ее рекомендации!

В любом случае, полагаю, вам будет приятно узнать, что, по мнению некоторых ведущих авторитетов в одном из крупнейших издательств в мире, вы находитесь на полпути к успеху писателя.

К своему письму Джон также приложил записку от рецензента. Она сообщала, что ей понравилась книга, но издательство, хоть и нашло «материал очень хорошим», пришло к заключению, что «книга не соответствует требованиям романа». Но в записке было кое-что еще — совет от Джулианы Уэдхем. Это был лучший совет из всех, что когда-либо получал Альфред Уайт.

Она спрашивала: «Почему вы написали книгу в формате романа? Совершенно очевидно, что в основе этих историй лежат реальные события, так зачем делать из них беллетристику? Почему бы вам не переписать их от первого лица и представить в виде автобиографических заметок? Рассказы еще больше привлекут читателей, если они будут знать, что в их основу положены реальные события!»

Отец снова и снова перечитывал письмо. Чем больше он думал о совете рецензента, тем больше смысла в нем видел, и он взялся за переделку книги с удвоенным энтузиазмом. По иронии судьбы, его самое первое произведение было написано от первого лица — как и советовала теперь Джулиана Уэдхем!

В сентябре 1967 года, когда я еще работал у Эдди Стрейтона, мне позвонил отец. Он хотел, чтобы я вернулся и помог ему в тирской практике.

Его просьба не вызвала у меня особого восторга. Мне нравилось в Стаффордшире, и я хотел накопить побольше опыта, прежде чем возвращаться домой. Я сказал, что серьезно подумаю, но мне хорошо там, где я есть, и отец — самоотверженный, как всегда, — не стал настаивать.