Джеймс Хэрриот. Биография

«Кухня» Альфа и Джоан под самой крышей имела одно примечательное отличие от своего современного аналога: там была раковина, но не было воды. Каждую каплю приходилось таскать в ведрах с первого этажа, — отличная гимнастика, творившая чудеса с кровообращением Альфа. Готовили на двух газовых горелках, на которые водружали прямоугольную жестяную коробку, — это сооружение служило им плитой. Даже в таких примитивных условиях Джоан прекрасно готовила, что и продолжала делать на протяжении всей их семейной жизни. На первом этаже под кухней располагалась их гостиная. Там был камин, около которого они сидели холодными зимними вечерами, слушая радио, читая книги или играя в свою любимую игру — безик.

Обставить две комнаты оказалось просто. Им не пришлось принимать серьезных решений, так как финансовое положение не оставляло им выбора, и они покупали дешевую, но добротную мебель на многочисленных распродажах в окрестностях Тирска. Альф купил в Лейбурне стол за шесть шиллингов и пару стульев по пять шиллингов каждый у одного клиента-фермера, а мать Джоан отдала им кровать. Они также получили несколько полезных вещей от тирских друзей в подарок на свадьбу.

Но один новый предмет обстановки у них все же был — дубовый журнальный столик работы местного резчика по дереву Роберта Томпсона из Килбурна, деревушки неподалеку от Тирска, на которую смотрит знаменитая Белая Лошадь, вырезанная на соседнем холме. Когда Альф с Джоан покупали столик, мистер Томпсон сказал им, что некоторые его работы выставлены в Вестминстерском аббатстве, а следующую выставку он хочет устроить в Букингемском дворце. Его фирменным знаком была маленькая мышка, вырезанная на дереве, и этот столик по сей день стоит в гостиной моей матери. Я так и вижу отца, как он сидит — всего за три дня до смерти, — облокотившись на дивный старинный столик, который он купил на последние деньги пятьдесят три года назад.

Женитьба изменила жизнь Альфа. Хотя молодые супруги считали каждый пенни и все деньги уходили на хозяйство, им нравился их новый образ жизни. Джоан с удовольствием наводила порядок, домашняя работа была ей в радость, а Альф по-прежнему был очарован своей работой. Правда, он очень уставал и, возвращаясь домой к жене после трудового дня, не испытывал особого желания «пойти развеяться», что было даже к лучшему, учитывая состояние их банковского счета. Он купил радиоприемник, который назывался «Маленький маэстро», и они слушали его часами. Радио приводило Альфа в восторг, он считал, что это чудо современной технологии, его завораживала мысль, что он слышит людей со всего мира, и их далекие голоса раздаются из маленькой пластмассовой коробочки, как будто они находятся рядом, в старом доме в Тирске.

Без Брайана Синклера, уехавшего в колледж, светская жизнь Альфа свелась к минимуму, но он все же иногда позволял себе выпить пинту-другую, особенно в компании своего тестя Хораса Дэнбери. Альф с самого начала хорошо ладил с родителями жены. Оба были спокойными людьми с легким характером, которым Альф понравился с первого взгляда. К сожалению, Хорас был серьезно болен: у него было тяжелое заболевание легких, которое и стало причиной его смерти всего через несколько лет после знакомства с Альфом. Но до тех пор мужчины нередко встречались за выпивкой, как правило, перед грандиозным обедом, приготовленным матерью Джоан Лаурой.

К огромному облегчению Альфа, его собственная мать вскоре стала спокойнее относиться к Джоан. Они с Джоан изредка ездили на выходные в Глазго, и в результате напряжение между двумя женщинами стало ослабевать. Его мать, видя, что Альф очень счастлив в браке, больше никогда не выражала свои чувства с прежним неистовством, хотя в первые годы их совместной жизни, когда он привозил Джоан в Глазго, между ними возникала некоторая натянутость. Альф, довольный, что дело идет на лад, не позволял этому омрачить счастье первого года супружеской жизни.

Книги всегда доставляли ему огромное удовольствие, и он много читал долгими зимними вечерами. В летние месяцы он предавался новому увлечению — садоводству. Альф очень любил работать в саду, но лучшего места для этого занятия, чем старый сад за домом на Киркгейт, у него никогда не было. Необыкновенно плодородная почва, высокие стены защищали растения от холодных ветров, — там можно было вырастить все, что угодно. Вскоре в саду появились ровные ряды лука, салата, картофеля, гороха, фасоли и другой радующей глаз зелени, вдоль стен поднимались стебли помидоров, а яблони и груши гордо возвышались над плотно сбившимися шеренгами овощей. В одном конце сада разместилась огромная грядка со спаржей, в другом бешеными темпами рос куст ревеня со стеблями толщиной со ствол дерева. Летом взошла клубника, и на каком-то этапе Дональд, которого периодически охватывал садовый энтузиазм, даже вырастил несколько дынь. Это был рай для садовода.