Джеймс Поттер и проклятие Привратника

Мальчик поднял глаза, боль во лбу отступила. Петра с беспокойством смотрела на него:

– Джеймс, ты в порядке?

– Все из–за света, – солгал он. – Слишком жарко. Мне уже лучше.

Он попытался улыбнуться и пожать плечами. Карри пошла звать остальных актеров, занятых во втором акте. Петра подошла ближе к Джеймсу и тихо заговорила:

– Прекрасно тебя понимаю, – улыбнулась она. – Магловские электрические рампы как бластеры. Жаль, что у нас ни одной не было в прошлом году: могли бы использовать для Старелки.

Джеймс ухмыльнулся и покраснел:

– Ага, – он не нашелся что еще сказать. – Эээ... уже выучила свои реплики?

– Не совсем, – призналась Петра. – Честно говоря, мне немного неловко от того, что я получила роль. Бедную Джозефину заставили трудиться в костюмерной. Она даже шить не может, поэтому ей доверили распарывать, если остальные ошибутся. Слышала, заклятие головокружения такое сильное, что она не может подниматься по ступенькам и останется в больничном крыле, пока не найдут способ, как ей добраться до спальни.

В голосе Петры слышалось беспокойство, но Джеймс заметил, что она чуть улыбается. Он понимал, что в сложившейся ситуации было что–то забавное. Джозефина была невыносима в своем желании сыграть Астру, тогда как Джеймс был уверен: Петра справится с этой ролью лучше. Он решил поделиться с ней своими мыслями.

– Джозефину, конечно, жаль, – заговорил он, – но я рад, что утвердили тебя. Я с большим удовольствием сыграю Трея в паре с тобой, чем с ней.

– По местам, – раздался голос Карри. – Мистер Поттер, мисс Моргенштерн, прошу сюда.

Петра кинула взгляд на Карри:

– Пошли, Джеймс, – уходя, позвала она. – Нас ждут.

Мальчик почувствовал, как краснеет. Он смотрел вслед уходящей Петре, а потом побежал за ней.

 ***

– Уверены, что не хотите поехать со мной к отцу на каникулы? – спросил Ральф у Джеймса и Роуз, когда все трое слонялись по замку в субботу утром. – На прошлое Рождество я гостил у вас, так что все честно. Папа запечет гуся. Правда, никаких песен в исполнении голов эльфов и игры в «Складки и сверла».

– Все в порядке, Ральф, – ответил Джеймс. – Вообще–то, я предпочитаю Рождество без поющих эльфийских голов. Но думаю, нам лучше остаться здесь.

– Подумаешь: Рождество без магии. Нет ничего зазорного в том, что твой отец – сквиб, – Роуз положила руку Ральфу на плечо, хотя едва до него доставала. – Он важный человек в мире волшебников. Глава Отдела Охраны и Предотвращения Вторжения Хогвартса, Косого переулка и даже Гринготса. Никто, кроме него, не справится с этой работой, поскольку никто так хорошо не разбирается одновременно и в магии, и в электронных устройствах маглов.

– Да знаю, – скромно улыбнулся Ральф. – И он преуспевает. Сейчас помогает Министерству в разработке новой формы Дезиллюминационного заклинания, которая работает только на магловских системах определения местоположения. Главный недостаток существующего заклинания в том, что у GPS нет разума, который можно обмануть. Он назвал его «заклятием искусственной глупости». Он работал над программами с искусственным интеллектом, поэтому считает, что это следующий логический шаг. Как только заклятие будет наложено, магловские устройства будут фиксировать объезды, дорожные заграждения, пробки, даже ураганы с наводнениями в месте расположения волшебных объектов. Таким образом, они останутся невидимы как для маглов, так и для их технологий.

– Гениально, – сказала Роуз. – Прежние поколения волшебников не предвидели развитие спутников, GPS и игровых консолей с функцией онлайн–общения. Магическому миру необходим такой человек, как твой отец, который придумает защиту от подобных штук. Он – настоящая находка.

– И все же, – Ральф помрачнел. – Папа взял старую фамилию. Долохов. Он говорит, что не позволит эгоизму собственного отца лишить его магического наследия. Я кое–что знаю об этом наследии, и все не так уж радужно.

– Твой папа прав, – твердо заявила Роуз. – Вы не отвечаете за поступки дальних родственников. По–моему, круто, что твой папа меняет представление о фамилии Долохов.

Ральф пожал плечами:

– Не для всех. Многие по–прежнему ненавидят это имя. Кое–кто – прямо в стенах этой школы. Все знают, что произошло: здесь мой дядя убил отца Тедди Люпина. Долохов – имя убийц и предателей.

– Ужасно, что в прошлом кто–то из членов твоей семьи был плохим, – ответила Роуз, – но это было давно. Люди не должны винить тебя.

Ральф вздохнул:

– Не должны, но винят. И, если честно, я их не осуждаю. Именно поэтому я все еще Дидл. Я ненавижу бабушку с дедушкой, хотя они давно мертвы. Папа помнит их; он хочет верить, что они были не такими ужасными, как кажется. Он как бы застрял между любовью и ненавистью. Какие родители бросят своего ребенка, лишь потому что он другой? Какие родители заставят ребенка пообещать, что тот никогда не будет их разыскивать или даже говорить о них?