Джеймс Поттер и проклятие Привратника

– Кукла была нужна для того, чтобы он здесь появился, – быстро произнес портрет. – План казался таким простым: добавить шрам на лбу, и тогда бы это был уже не Джеймс, а Гарри, Гарри Поттер. Логично предположить, что как только шрам начал бы проявлять себя, Гарри Поттер пришел бы и оказался в нашей власти! Но вместо этого мы подарили призрачный шрам Джеймсу, а вместе с ним и возможность узнать все наши планы, что было даже к лучшему! Я сумел предвидеть это! Моя единственная ошибка будет исправлена, все произойдет в обратном порядке! Сначала умрет Лили Поттер, потом Джеймс Поттер, а затем – наконец-то! – бездыханное тело Гарри Поттера будет лежать у наших ног!

Петра начала говорить удивленным голосом:

– Но мои родители... ты обещал, что восстановится равновесие и совершенство... ты использовал меня! – ее голос повысился и стал рассерженным. – Ты меня использовал!

– Потому что в твоем сердце живет частичка меня, ты и я – мы одно и то же! – прохрипел ужасающий портрет. – Твоя живая душа несет последнюю частичку моей, как огонек в фонаре! У нас одни и те же желания, просто мы смотрим с разных углов. Конечная цель у нас одна: месть!

Петра грустно покачала головой:

– Что же я наделала? Я не хочу мести, – произнесла она. – Все, чего я хотела, это справедливости... – она отвернулась от портрета и вновь посмотрела на женщину, стоящую на бортике зеленоватого бассейна. Мать Петры печально улыбнулась и кивнула. Петра подавила рыдание:

– Справедливости... и своих родителей, – проговорила девушка срывающимся голосом. Она подняла свою палочку:

– Вингардиум Левиоса!

– НЕТ! – от крика портрета, казалось, вздрогнули стены.

Лили вылетела из бассейна, обмякшая, словно тряпка, с нее ручьями стекала вода. Лианна Агнеллис стала постепенно терять свои очертания, возвращаясь в бассейн. Женщина в последний раз отразилась вспышкой в каменном полу, затем исчезла в волнах.

– Мама! – закричала Петра, не в силах побороть нараставшее внутри отчаянье. В глазах девушки стояли слезы. – Прости, мама! Папа! Мне так жаль! Я не могу этого сделать!

Джеймс бросился вперед, чтобы поймать свою сестру. Он подхватил и прижал ее к себе. Она была безвольной и холодной, как смерть. Он нежно положил девочку на пол и приложил ухо к ее груди.

– Ее сердце все еще бьется! – воскликнул он.

– Глупая девчонка! – взревел портрет, и его лицо карикатурно исказилось. – Это была единственная возможность! Частичка меня в тебе все еще бунтует! Сопротивляется на свой страх и риск! Убей девчонку! Еще не поздно!

Петра медленно покачала головой, приближаясь к портрету.

– Ты не сможешь разрушить его, Петра, – окликнул девушку Джеймс, баюкая Лили на руках. – Взгляни! Другие люди уже пытались. Портреты могут быть уничтожены только создавшим их художником, помнишь?

Петра вновь покачала головой, слезы оставляли мокрые дорожки на ее щеках, но выражение лица было суровым, словно она на что-то решилась.

– Не совсем так, Джеймс, – проговорила девушка спокойно. Она взялась руками за раму портрета и подняла его.

– Ты хозяйка Привратника! – вновь раздался высокий, холодный голос Волдеморта. – Даже теперь он ждет тебя! Ты можешь почувствовать его присутствие! Тебя выбрали еще во времена Салазара Слизерина! Пророчество, изреченное сотни лет назад, указывает на тебя! Ты не сможешь уклониться от него, это твоя судьба! Он уничтожит тебя! Вернись обратно, еще не все потеряно! Еще не слишком поздно!

– Есть два человека, способных уничтожить портрет, хотя второй человек редко может проделать это, – продолжала Петра, обращаясь к Джеймсу и игнорируя крики. Она держала картину обеими руками, поднимая ее над рябью поверхности бассейна. – Портрет может разрушить художник. Или, если судьбе будет угодно, портрет может уничтожить изображенный на нем.

– НЕТ! – вскрикнул портрет, и Джеймс увидел, как Волдеморт заметался, словно пытаясь покинуть портрет. Петра взмахнула руками, и картина упала на свое отражение с тяжелым всплеском. Некоторое время доносился бешено клокочущий голос, переходящий в невразумительное бульканье. С перекошенным в ужасе лицом Волдеморт метался по всей картине, как будто жидкость в бассейне была не водой, а кислотой. Краска засочилась с тонущего холста и, смешиваясь с мерцающей водой, растворялась, оставляя тонкие темные следы, уходящие в глубину бассейна. Голос в последний раз булькнул и, захлебнувшись, исчез, только жуткое эхо прокатилось по Тайной комнате. Затем и какое-то время видневшийся силуэт рамы окончательно канул в бездонные воды.

– Она дышит? – спросила Петра, опустившись на колени рядом с Лили.

– Я не знаю! – воскликнул Джеймс, обнимая мокрое, легкое тельце. – Она такая холодная!

Петра кивнула и наставила свою палочку на горло Лили.

– Экспеллиаква, – твердо произнесла девушка.