Джейн

Девятый месяц беременности подходил к концу. За этот месяц живот Нэйры еще больше вырос, да и сама она, вышагивая, смахивала походкой на гусыню.

У Катарины тоже в жизни случились большие перемены, она каждый вечер залезала на свою кровать и с восхищением рассматривала небольшое колечко с белым камушком. Княжна теперь была помолвлена с Корнером и вечера напролет мечтала о предстоящей свадьбе. Нэйру она практически не замечала и лишь один раз похвалила, сказав, что в комнатах стало намного чище. На что та ответила, что готовится к рождению малыша.

И в один из дней этот момент наступил. Резкая боль прошлась по всему животу и отдалась в спине Нэйры. Целительница приказала ей, чтобы при малейшей боли она сразу шла к ней. Нэйра взяла приготовленный заранее узелок и отправилась в лазарет академии. Добрая у нее все-таки госпожа, обо всем позаботилась и договорилась.

Нэйра, прежде чем дойти до лазарета, несколько раз останавливалась, чтобы отдышаться от сильной боли внизу живота. Когда она прибыла в нужное место, на глазах выступили слезы радости и облегчения оттого, что она не одна и ей обязательно помогут.

Бергер оказалась удивительной доброй целительницей, она не отходила от роженицы все то время, пока у той были схватки, и облегченно выдохнула, когда через сутки громкий крик новорожденной оглушил палату.

— Нэйра! Ты только посмотри, какая у тебя чудесная девочка! Ничего удивительнее не видела за столько лет. Какой интересный разрез глаз, светлые волосики, темно-серые глазки, а кожа какого интересного оттенка. Любопытно, может, ты питалась чем-то особенным?

Счастливая и уставшая роженица улыбалась во весь рот, она с любовью смотрела на свою дочь и совсем не слушала целительницу. Какая разница, какой у ее доченьки разрез глаз и цвет кожи, главное, чтобы ее Александра была здорова и все беды обходили ее стороной.

Целительница вошла в палату, в которой после долгих родов спала служанка княжны Катарины. Окинув взором мать и дитя, нахмурилась.

«Все-таки не показалось».

Проведя рукой над девушкой и усилив ее сон, взяла на руки ребенка и вышла из палаты. Пройдя в свой кабинет, положила сонную девочку на кровать и стала осторожно разворачивать пеленки, потом провела над ее телом рукой и в удивлении отошла.

— Странно. Такого еще не встречала. И кто же у тебя был мужем, Нэйра? Свою жизнь ты не помнишь, ребенку с таким магическим потенциалом ты ничем помочь не сможешь. Денег у тебя на ее обучение тоже нет. Лучше будет запечатать дар до совершеннолетия. Маги нынче разные, что ты можешь им противопоставить, ничего. Могут девочку выкрасть, чтобы обучить и использовать на свое усмотрение. Слышала не об одном таком случае. Так и сделаю, да и тебе спокойней жить будет.

Перевернув девочку на живот, Бергер полоснула по своему пальцу тонким стеклом и быстрым движением нанесла своей кровью руну «дара» между лопаток ребенка. Нарисовала внутри руны круг и, прежде чем замкнуть его, проговорила:

— Ритх зел вангр.

Личико девочки искривилось, и она зашлась в громком плаче. Целительница дождалась, когда ее кровь на спине девочки впитается и только после этого вновь завернула ребенка в пеленки. Проведя рукой над головой девочки, сняла боль и чуть не выронила ее, встретившись с разумным взглядом серых глаз.

Бергер сглотнула.

— Прости. Так будет лучше для тебя и твоей матери.

Девочка будто поняла, широко зевнула и, закрыв глаза, погрузилась в сон. Целительница глубоко вздохнула и понесла ребенка назад. Открыв дверь, встретилась с тревожным взглядом Нэйры. Увидев ребенка на руках целительницы, девушка успокоилась.

— Нэйра, не хотела тебя будить, сама поменяла пеленки.

Нэйра взяла дочь, поцеловала пухлые щечки, положила девочку рядом с собой и со счастливой улыбкой вновь уснула.

Бергер еще немного постояла возле кровати, полюбовалась ребенком и вскоре вышла с мыслью, что поступила правильно.

***

Комнату оглушил нервный плач Александры. Нэйра вскочила с кровати, подойдя к колыбели, и с волнением стала осматривать дочь. Прошло уже больше трех месяцев, как она появилась на свет, и в последнее время девочка была беспокойна.

— Что ты, моя девочка, плачешь? Что с тобой, моя красавица?

Взяв дочь на руки, достала грудь, попыталась накормить ее. Саша, схватив сосок, причмокнув несколько раз, выплюнула грудь и зашлась в еще большем крике. Нэйра прижала дочь, покачивая и пытаясь успокоить. Глаза заволокла пелена слез, сердце обжигало болью от непонимания, почему дочка так плачет и отказывается от груди. Сколько прошло времени, Нэйра не знала, но попытки хоть как-то успокоить дочь ни к чему не привели.

Дверь ее спальни резко распахнулась, на пороге с перекошенным от злобы лицом стояла Патрисия.

— Сколько это может продолжаться?! Мне, между прочим, завтра на занятия, а я всю ночь только и делаю, что слушаю крик этого ребенка! Забирай его и убирайся вон! Слышишь, пошла вон отсюда! Если через пять минут ты не покинешь эту комнату, то я возьму эту тварь и выкину на улицу.

Последние слова были похожи на шипении змеи.