Джейн Эйр

Вернувшись в гостиную, я застала Диану у окна; она казалась очень задумчивой. Диана была гораздо выше меня; положив руку мне на плечо, она наклонилась и стала всматриваться в мое лицо.

– Джейн, – сказала она, – ты в последнее время просто на себя не похожа, я уверена, что это не случайно. Скажи мне, что у тебя происходит с Сент-Джоном? Я наблюдала за вами эти полчаса из окна; прости мне это шпионство, но с некоторых пор мне бог знает что приходит в голову, Сент-Джон такой чудак…

Она замолчала. Я не ответила; немного погодя она продолжала:

– Я уверена, что мой братец имел на тебя какие-то виды: он уже давно относится к тебе с таким вниманием и интересом, каким не удостаивал никого до сих пор. Что это значит? Уж не влюбился ли он в тебя, а, Джейн?

Я положила ее прохладную руку на свой горячий лоб.

– Нет, Ди, нисколько.

– Тогда отчего же он не сводит с тебя глаз? Отчего часто беседует с тобой наедине, не отпускает от себя? Мы с Мери решили, что он хочет на тебе жениться.

– Это правда, он уже просил меня быть его женой.

Диана захлопала в ладоши.

– Так мы и думали. До чего же это было бы хорошо! И ты выйдешь за него, Джейн, не правда ли? И тогда он останется в Англии!

– Ничуть не бывало, Диана; он предлагает мне брак с единственной целью – приобрести помощницу для осуществления своей миссии в Индии.

– Как? Он хочет, чтобы ты отправилась в Индию?

– Да.

– Безумие! Ты не протянешь там и трех месяцев! Но ты не поедешь, – ведь ты отказалась, не правда ли, Джейн?

– Я отказалась выйти за него замуж.

– И этим, конечно, оскорбила его? – спросила она.

– Глубоко. Боюсь, что он никогда мне этого не простит; но я предложила сопровождать его в качестве его сестры.

– Ну, это чистое сумасшествие, Джейн! Подумай только, какую задачу ты берешь на себя, с какими лишениями она связана. Подобные испытания, да еще в таком климате, убивают даже сильных, а ты ведь слабенькая. Сент-Джон – ты знаешь его – будет требовать от тебя невозможного, он заставит тебя работать даже в самые знойные часы дня; а я заметила, что ты, к сожалению, готова выполнять все, что он тебе прикажет. Удивляюсь, как еще у тебя хватило духу ему отказать. Значит, ты его не любишь, Джейн?

– Не как мужа.

– А ведь он красивый.

– Но зато я дурнушка. Ты сама видишь, Ди, мы никак не подходим друг к другу.

– Дурнушка? Ты? Нисколько. Во всяком случае, ты и слишком хорошенькая, и слишком добрая, чтобы быть заживо похороненной в Калькутте. – И она снова стала горячо меня убеждать, чтобы я отказалась от всякой мысли сопровождать ее брата.

– Мне и в самом деле ничего другого не остается, – сказала я. – Когда я только что опять предложила быть его помощницей, он был возмущен моей нескромностью. Кажется, он считает мое предложение сопровождать его, не выходя за него замуж, чем-то неприличным; как будто я с первого же дня не видела в нем только брата и не относилась к нему, как сестра.

– С чего ты взяла, что он тебя не любит, Джейн?

– Ты бы послушала, что он говорит. Сколько раз он объяснял мне, что хочет жениться на мне только ради наилучшего выполнения своей миссии. Он заявил мне, что я создана для работы, а не для любви; и это, конечно, правда. Но, по-моему, если я не создана для любви, то, значит, не создана и для брака. Разве это не ужасно, Ди, быть прикованной на всю жизнь к человеку, который смотрит на тебя только как на полезное орудие?

– Невыносимо! Чудовищно! Об этом не может быть и речи!

– И потом, – продолжала я, – хоть я его и люблю только как брата, однако, если бы мне пришлось стать его женой, я допускаю, что могла бы его полюбить иной, странной, мучительной любовью, – ведь он так умен, и нередко в его взгляде, жестах и речах сквозит какое-то величие. А в таком случае моя судьба оказалась бы невыносимо печальной. Моя любовь только раздражала бы его, и если бы я посмела обнаружить свои чувства, он немедленно дал бы мне понять, что это совершенно лишнее, что это не нужно ему и не пристало мне. Я знаю, что это так.

– И все же Сент-Джон хороший человек, – сказала Диана.

– Он добрый и незаурядный человек, но он так поглощен своей задачей, что безжалостно забывает о чувствах и желаниях обыкновенных людей. Поэтому простым смертным лучше не попадаться на его пути, иначе он может растоптать их. Вот он, Диана, я ухожу.

Увидав, что он входит в сад, я быстро поднялась к себе наверх.

Но за ужином мне все-таки пришлось встретиться с Сент-Джоном.

Он казался таким же спокойным, как всегда. Я была уверена, что он не захочет со мной разговаривать и что он, во всяком случае, отказался от своих матримониальных намерений; но я ошиблась и в том и в другом. Сент-Джон беседовал со мной обычным своим тоном, или, вернее, тем тоном, какой он усвоил со мной в последнее время, – то есть был изысканно вежлив. Без сомнения, он обратился к Святому духу, прося помочь ему преодолеть гнев, который я в нем вызвала, и теперь ему казалось, что он еще раз меня простил.