Джейн Остен расследует убийство

– Тебе обязательно быть такой упрямой? – возмущается миссис Риверс. – Разве ты не видишь, что я пытаюсь сделать так, как лучше для тебя? Джонатан – человек безупречного воспитания. Выйдешь за него замуж, и у тебя будет титул и респектабельный муж. Чего еще желать? Ты действительно так решительно настроена оставаться занозой в моем боку, угрожая запятнать семью скандалом? Как твоим сестрам найти мужей с подходящей родословной, если ты так себя ведешь?

Секундой позже поворачивается дверная ручка. Джейн и Мэри отпрыгивают назад, когда миссис Риверс выскальзывает наружу. Вдова задирает нос и смотрит прямо перед собой. Софи плетется за ней, прижимая отороченный кружевом носовой платок ко рту и носу. Джейн и Мэри приседают в реверансе, но дамы проходят мимо, не обращая на них внимания. Мэри тут же ныряет в комнату, но Джейн расправляет плечи и на мгновение задерживается на пороге, прежде чем последовать за подругой.

Харкорты перенесли тело мадам Рено из чулана для белья в помещение для обуви. Вдоль стен расположены полки, заставленные полиролями и щетками. Стройная модистка лежит на жестком деревянном верстаке в центре комнаты. От ее трупа слабо пахнет лавандой, на ней простая белая хлопчатобумажная ночная рубашка, прикрытая до груди грифельно-серым одеялом. Ее темные волосы гладко причесаны и рассыпаны веером вокруг головы. Рана на виске промыта, а с бесцветного лица смыты все следы крови. Два потускневших серебряных шиллинга лежат на веках, удерживая их сомкнутыми, но рот упрямо остается открытым.

Женщина казалась бы спящей, если б не вмятина на виске и над левой бровью. Ощущение такое, будто она – восковая кукла, которую положили слишком близко к огню и часть ее лба расплавилась. Джейн хочется закричать от несправедливости происходящего.

Как это возможно, что в предположительно цивилизованном обществе молодую женщину могут лишить жизни таким жестоким способом? На что надеяться Джейн, да и любой женщине, если это преступление останется безнаказанным? Во время их короткой встречи Джейн распознала отражение собственной гордости в надменных манерах модистки. А теперь мадам Рено лежит перед ней в ночной рубашке с чужого плеча, выставленная на всеобщее обозрение, чтобы люди могли поглазеть и порассуждать о причине ее безвременной кончины. Она пришла бы в ярость, узнав, что с ее трупом обращаются так унизительно.

– Боже милостивый, это она! – задыхается Мэри, прижимая обе ладони к щекам.

– Ты тоже ее знала?

– Видела на крытом рынке. Буквально вчера утром. О, это так несправедливо!

– Знаю. – Джейн нежно кладет ладонь на запястье Мэри.

– Нет… дело не в том. Я дала ей десять шиллингов, чтобы она смастерила мне соломенную шляпку.

Джейн застыла, уставившись на Мэри с открытым ртом.

– Что? – Мэри моргает. – Это куча денег, и я не думаю, что когда-нибудь увижу их снова.

– Совершенно верно. И ты бы очень хорошо смотрелась в такой шляпке. Как сама королева Франции… – Мэри сияет, – …чья голова покоится в плетеной корзине, – заканчивает Джейн.

– Тебе обязательно быть такой жестокой? – Подбородок Мэри дрожит.

– Мне? Это ведь ты считаешь себя единственной пострадавшей из вас двоих. – Джейн указывает на мадам Рено, безжизненно лежащую на верстаке. Сама она тоже остро переживала бы потерю десяти шиллингов, но надеется, что у нее хватило б сострадания не оплакивать это так открыто, когда судьба должника гораздо более печальна.

Она поворачивается к Мэри боком и вглядывается в лицо мадам Рено: длинные темные ресницы, изящный нос, бледные губы. Взгляд задерживается на обнаженном горле мертвой женщины. С одной стороны шеи видна едва заметная полоска разорванной кожи.

– Подожди! – Джейн крепче хватает Мэри за запястье.

– Что? Ты чувствуешь ее дух? Он здесь?

– Что?! Нет. Просто… – Джейн хватается за собственное горло. – Когда я встретила ее на рынке, на ней было ожерелье. Длинное, как цепь, дважды обернутое вокруг шеи и заправленное за лиф.

Мэри наклоняется вперед, сравнивая обе стороны шеи мадам Рено.

– Да, точно. Я тоже это заметила и предположила, что она прячет католическую побрякушку. Сама знаешь этих иностранцев. И, смотри, это царапина? Как думаешь, ожерелье с нее сорвали?

Джейн пытается представить украшение. Оно было из желтого золота, очень тонкое, с вкраплениями мелкого жемчуга.

– Наверное, ценная вещь.

Мэри кивает.

– А ожерелье было на ней вчера вечером, когда ты ее опознала?

Джейн закрывает глаза, воскрешая в памяти четкий образ лежащей в чулане мадам Рено.

– Было темно, и там было так много крови… Но нет, я уверена, что его не было. Мы должны сказать твоему дяде.

Мэри поворачивается на каблуках.

– Да. А еще я спрошу его, что мне делать со своими десятью шиллингами.