Джейсон и Каденц

— Она попросила меня надеть его.

Он пожал плечами, уже подумав, что когда-нибудь он тоже попросит ее надеть что-нибудь для него. Что-то непослушное, вроде того наряда школьницы, но без трусиков. Привееет.

Входная дверь в ее дом была широко распахнута, и он почувствовал запах кофе, как только поднялся на крыльцо. Было около семи, и его с Майклом сопровождали Лайнус и Бо. Все говорили о его комбинезоне, но ему было все равно. К его удивлению и удовольствию, на ней самой был комбинезон. Кухня пахла восхитительно, и не только из-за ее сладкого запаха, но и из-за запаха коричневого сахара и специй. Она вытащила из духовки поднос с липкими булочками и свободной рукой указала на стол.

— Садитесь, ребята. У вас впереди очень длинный день.

Пока она щипцами снимала булочки с подноса, судя по запыленной мукой столешнице — самодельные, он достал из шкафа кружки и поставил кофейник на подставку.

— Очень мило, Джас, — она назвала его прозвищем, которым он только ей позволял себя называть. Она дернула за его комбинезон. — Кто знал, что ты будешь таким… покладистым?

— Я отмечу, что они практичны, и ты их тоже носишь.

Она тоже выглядела восхитительно. На ней был соблазнительный черный спортивный лифчик, комбинезон сидел восхитительно, одна бретелька была расстегнута, так что грудь выглядывала наружу, умоляя, чтобы к ней прикоснулись и поддразнили. Обнаженная кожа, видимая между нижним краем лифчика и комбинезоном, была бледной и безупречной. Она приподняла бровь и подтолкнула его к столу. После того, как Лайнус притащил из столовой стул, они сели за ее маленький столик, и мужчины зарылись в куче липких булочек, пока она пила кофе.

— Ты выглядишь немного уставшей. Тебе было весело прошлой ночью? — спросил Майкл.

— О, да, конечно. Эти девчонки умеют веселиться, — она усмехнулась.

После короткого разговора о клубе под названием «Сверхновая», она встала и отнесла посуду в раковину, чтобы вымыть.

— Краска и все остальное есть в каждой комнате, а в гараже есть пара лестниц.

Джейсон жестом велел ребятам приниматься за работу, подошел к раковине и облокотился на нее, опершись локтем о стойку.

— Ты останешься здесь, верно? То есть, знаю, что сегодня я твой покорный слуга и все такое, но ты же не собираешься просто оставить нас работать, пока делаешь маникюр?

Она рассмеялась.

— Слуга, да? Интересно. Да, я буду здесь. Мне нужно кое-что сделать, теперь, когда у меня есть работорговец в качестве босса, и почти все мои дни будут заняты.

Он усмехнулся и прочистил горло, его пульс внезапно забился сильнее.

— Знаешь, о чем я думал на днях?

— Как погоняться за кроликами? — небрежно бросила она, ополаскивая поднос.

Он покачал головой и рассмеялся.

— Нет. Я думал о том времени, когда мы были детьми и ходили вместе в походы.

В ее глазах появилось задумчивое выражение, на губах заиграла легкая улыбка. Он понял, что она у него в руках, и ее мысли вернулись к тому времени, когда он пометил ее. Он собирался взять ее с собой в путешествие по воспоминаниям, попытаться привлечь ее мысли к тому дню, чтобы поговорить с ней об этом. Она повернулась, как будто собираясь что-то сказать, и ее телефон зазвонил, и он чуть не закричал, чтобы она не отвечала, но она ответила, и он сразу понял, что это Крис. Она одними губами произнесла «извини» и вышла через заднюю дверь, отвечая на какой-то вопрос: «я отлично провела время».

Застонав, он вышел в гостиную и принялся за работу.

Около полудня он пошел ее искать, и она была в гараже, который когда-то был мастерской ее отца, и шлифовала старую книжную полку.

— Я заказала пиццу, она должна быть здесь минут через десять, если ты не возражаешь.

Удивленный, он кивнул.

— Спасибо, им понравится.

Он сел на металлический табурет рядом с верстаком.

— Зачем ты перекрашиваешь дом? В большинстве комнат покраска еще хорошая.

Она промолчала, потом пожала плечами, но по тому, как изменилась ее поза, он понял, что причина была эмоциональной.

Тщательно контролируя голос, она ответила.

— Мне нужно было сделать это место своим.

Он понял. Ее отец был пьяным ублюдком, и действительно мучил ее до конца своей жизни. Он ужасно с ней обращался, но он не был стаей, и он никогда не прикасался к ней, так что никто не мог ничего с ним сделать, но иногда эмоциональные шрамы так же плохи, как и физические. Джейсон всегда ненавидел ее отца и хотел защитить ее от него, но он не мог ничего сделать, кроме как быть рядом с ней, но, конечно, как только она начала ненавидеть его, он потерял эту привилегию.

Она вернулась к работе, и он оставил ее, боясь задеть ее, боясь не сделать этого. Он шел к ней по лезвию бритвы, и все, что он делал, было взвешенным, каждое действие подкреплялось беспокойством и нерешительностью. Они поели на крыльце под теплым послеполуденным солнцем… вероятно, это был один из последних приятных уик-эндов до наступления зимы, а затем вернулись к работе. Она заказала шесть больших пицц и взяла только один кусок для себя, но заверила их, что этого достаточно.