Джейтест. Роман

- Господи, и что же собой представляет тогда эта… зрелая, как вы выразились, форма? - осведомился Том.

- Этого никто не знает, - косо улыбнулся Гримальди. - По крайней мере - никто из живущих. Вы… Ну, раз вы занимаетесь некими вопросами, связанными с особенностями нашей милой планетки и, может быть, с древней историей Джея, его реликвиями..

Том заметил, что то ли он сам, то ли непроницаемая с виду Цинь чем-то выдали себя. Во всяком случае, это было заметно по чуть изменившемуся тону руководителя программы.

- Видите ли, со школьных лет вы должны помнить, что у человека, в отличие от, скажем, кишечной палочки, большая часть его генетической информации «молчит» - никак не проявляет себя в течение его жизни образованием каких-то в ней закодированных веществ или признаков, которые такие вещества могли бы вызвать у человека в процессе его созревания, развития. - Гримальди академично рассказывал о генетике. - Ну, несмышленым детям в школе или на факультативах по биологии, где глубокого познания природы человеческого естества с них никто не спрашивает, этот парадокс объясняют весьма просто. Все эти лишние нуклеотиды, вся большая часть информации, которая записана в каждой клеточке нашего тела, - это не структурные гены, не чертежи белков, которые будут затем спущены со стапелей рибосом и отправятся в бурное море цитоплазмы выполнять свое нелегкое дело.

- Вы так поэтически пересказываете введение в молекулярную генетику, - сделал Том усталому профессору комплимент, которого тому, чувствуется, недоставало.

- Что поделаешь, в наш век приходится иногда напоминать людям о том, чему их учили лет пятнадцать назад. - Ученый приободрился. - Так вот, обычно «немую», «молчащую» информацию человеческого генома оценивают не как описание каких-то структур, которые должны воплотиться в материале белков, ферментов или… Одним словом, в чем-нибудь материальном. Ее - эту информацию - оценивают как некие управляющие инструкции, согласно которым вся эта белковая машинерия осуществляет свое действие. Еще была и благополучно существует по сию пору теория так называемой «эгоистической ДНК». Мол, существует возможность бесконечного самовоспроизведения и самоумножения фрагментов ДНК, не несущих никакой смысловой информации. Осуществляющих свое бытие только ради продления этого бытия. Бессмысленного самого по себе.

- В этом есть своя философия, по крайней мере Мастер Лю сказал бы так, - оценила эту мысль Циньмэй.

- Но есть и другая точка зрения, я, правда, не ее сторонник. - Профессор чуть заломил седую бровь, как бы придавая оттенок некой иронии той теории, которую он собирался сообщить уважаемым слушателям. - Некоторые особо оригинальные теоретики считают, что человеческий организм, каким мы его знаем, - это всего - лишь личинка, которая разучилась превращаться в зрелую свою форму - в имаго. Принимать истинный облик, достойный человека. Это не столь оригинальная мысль, мисс, - заметил Гримальди, уловив тень какой-то странной улыбки на крепко сжатых губах китаянки. - Ювенильное существование, бытие в форме личинки, способной к размножению, ведут довольно много живых существ как на матушке-Земле, так и в иных Мирах. Самый распространенный пример - амбистома, которая может всю свою жизнь прожить, так и не став тем, кем ей предназначено, - аксолотлем.

- Это, кажется, называется неотенией, - продемонстрировал краешек своей эрудиции Том.

- Совершенно верно, - устало подтвердил профессор. - Так вот, есть оригиналы, считающие, что Homo sapiens - это только неотеническая форма. Личинка, которая при соответствующих условиях должна переродиться во что-то более развитое.

- В ангела или, быть может, в самого Господа Бога, - чуть иронично заметил Том.

- Или в дьявола, - без всякой иронии сказала Циньмэй.

Вообще без всякого выражения в голосе. Просто так.