Джек

Вид у нее был важный и величественный, точно у благосклонной королевы, которая снисходит до своих бедных подданных и желает, чтобы они чувствовали себя непринужденно. Г-жа Вебер и без того чувствовала себя непринужденно. Эта славная женщина ни перед кем не робела — она сознавала, что своими сильными руками всегда заработает себе на кусок хлеба. Юный Вебер тоже ни капельки не конфузился и старательно запихивал в рот хрустящую корочку пирога. Один только Белизер слегка пригорюнился, да и было отчего! Быть уверенным, что до свадьбы осталось всего каких-нибудь две недели, почти осязать близкое счастье и вдруг узнать, что все откладывается бог знает на сколько, — это просто ужасно! Он все время вертел головой, жалостно поглядывал то на г-жу Вебер, которая, как видно, довольно спокойно отнеслась к потере компаньона, то на сияющего Джека, который ухаживал за матерью с заботливым вниманием влюбленного. Поистине жизнь человеческая походит на качели, какие устраивают дети с помощью деревянного бруска и доски: один взлетает вверх только тогда, когда другой с размаху ударяется о твердый, неровный грунт. Джек возносился в сияющие высоты, а его злополучный компаньон падал с облаков на землю, возвращался к горькой действительности. Прежде всего Белизеру, которому было так уютно в квартирке, составлявшей предмет его гордости, предстояло отныне ютиться в чулане, выходившем на лестницу: свет и воздух проникали туда через крошечное оконце, не больше форточки. На всем этаже не нашлось другого свободного помещения, а Белизер ни за что на свете не согласился бы отдалиться от г-жи Вебер даже на несколько ступенек. Этого человека звали Белизер, но его с полным правом можно было бы назвать: «Безропотность», «Доброта», «Самоотверженность», «Терпение». Было у него и много других благородных имен, но он ими себя не величал, он ими не бахвалился, однако те, кто близко с ним соприкасался, мало-помалу начинали сами о них догадываться.

Гости ушли. Джек остался вдвоем с матерью, и она очень удивилась, заметив, что он быстро убрал со стола и разложил на нем объемистые учебники.

— Что ты собираешься делать?

— Разве ты не видишь? Я занимаюсь.

— Что это ты вздумал?

— Ах да, верно!.. Ты ведь еще не знаешь.

И он поведал ей тайну своего сердца, рассказал, что он работает и учится, рассказал, какая светлая надежда помогает ему на атом трудном пути. До сих пор он ей еще ничего об этом не говорил. Он слишком хорошо знал, как легкомысленна, пуста и болтлива его мать, и не открывал ей своих сокровенных чаяний. Он опасался, что она все передаст д'Аржантону; и одна мысль, что его чистое чувство станут обсуждать в этом пошлом доме, где все его ненавидели, возмущала и страшила Джека. Он не питал ни малейшего доверия к поэту и к тем, кто его окружал, он боялся за свое счастье. Но сейчас, когда мать возвратилась к нему, сейчас, когда она сбросила, наконец, с себя позорное иго и была только с ним, он мог побеседовать с нею о Сесиль, доставить себе эту радость. И он рассказывал ей о своей любви с упоением, с восторгом, которые так прекрасны, когда человеку двадцать лет! Пережитые страдания делали его чувство зрелым, а искренность придавала исповеди Джека необыкновенную выразительность. Увы! Мать ничего этого не поняла. Все возвышенное, все глубокое, что отличало любовь этого обездоленного, ускользало от нее. Хотя Ида была сентиментальна, но для нее любовь была совсем не тем, чем она была для Джека. Рассказ сына взволновал ее не больше, чем третий акт пьесы, идущей на сцене театра Жимназ, когда ннженю в белом платье и фартучке с розовыми бретельками выслушивает признания влюбленного в нее завитого фата в камзоле. Она таяла от удовольствия, она вся превратилась в слух и только разводила руками; эта юная, чистая любовь щекотала ей нервы:

Ах, как мило, как мило! — то и дело восклицала она с улыбкой. — Какая из вас получится славная парочка! Невольно вспоминаешь Поля и Виргинию.[40]

Наибольшее впечатление произвела на нее история Сесиль — такая неожиданная, запутанная и необыкновенная! Она все время прерывала Джека, восклицая: «Знаешь, да ведь это просто роман, настоящий роман… Из этого можно состряпать такую сногсшибательную штуковину!» В «духовной среде» д'Аржантона были в ходу такие выражения, как «сногсшибательная штуковина». К счастью, влюбленные, повествуя о своих чувствах, витают в эмпиреях и улавливают в замечаниях слушателей лишь отзвук собственных слов. Джек вновь переживал и недавние радости и былые страхи, делился с матерью планами я мечтами, не обращая внимания на ее несуразные замечания, не понимая, что для нее вся история его любви — нечто вроде душещипательного романса и что ее лишь слегка трогает простодушие и наивность двух не искушенных в страсти сердец.

VI. СВАДЬБА БЕЛИЗЕРА

Джек жил своим домом всего неделю, как вдруг однажды вечером его встретил у заводских ворот сияющий Белизер.