Джек Бестелесный

Малама взяла шкатулку с прахом и пошла впереди, лавируя между бочагами. Мы с Марком шли за ней, неся гирлянды и проверяя дорогу дальним и глубинным зрением, чтобы не провалиться в трясину. Очень быстро мы оказались перед пещерой, довольно большой и полускрытой буйной зеленью. По всем листьям ползли капли дождя и сыпались на землю.

— Ты останься тут, — сурово приказала мне Малама, — и обойдись без дальнего зрения. — Она обернулась к Марку: — Мальчик, возьми одну гирлянду с зелеными ягодами и листьями мохакина и маили; они растут только на нашем острове. И еще одну — такую, какая, по-твоему, понравилась бы твоей матери.

Марк с окаменевшим лицом взял скромную зеленую гирлянду и вторую из белых орхидей дендробиум. Остальные цветы остались у входа в пещеру. Он вошел в пещеру следом за Маламой, а я вел себя послушно и не подглядывал. Это уединенное место, затянутое знобящим сладко пахнущим туманом, я бы не выбрал для своего упокоения, и мне подумалось, что и Терезе оно не понравилось бы. Но ни Марку, ни мне и в голову не пришло ослушаться кахуны.

Не прошло и десяти минут, как они вернулись. Мы молча направились к яйцу и вскоре вновь оказались в солнечном Поипу. Профессор Кендалл уже улетел, оставив короткую сухую записку, а Малама исчезла, едва мы приземлились. Ее муж Ола, молчальник с курчавыми седыми волосами, показал нам, где высушить одежду, а потом подал обед (для нас, прилетевших из Новой Англии, это был ужин). Жареная курица, лепешки из таро, салат из кукурузы, помидоров и кресс-салата под острым майонезом, а на десерт — ананас под сладким кокосовым соусом.

Марк все время молчал. Когда мы пошли назад к яйцу, он посмотрел на юг и нахмурился: там громоздились черные грозовые тучи.

— Польет как из ведра, — сказал я. — И очень скоро.

— Угу. — Он переговорил со Службой воздушных путей сообщения и получил для нас векторный суперэкспресс до самого Бостона.

— Ты не расскажешь мне, что произошло в пещере? — спросил я.

Но Марк ответил вопросом на вопрос:

— В завещании мамы указывалось, чтобы Джека кремировали и погребли вместе с ней?

Об этой части завещания я ничего Марку не говорил. Да этот документ его как будто и не интересовал. Но Тереза действительно распорядилась так, словно верила, что малыш скоро последует за ней, и я рассказал это Марку.

Снаружи сгустилась темнота, и яйцо закачалось на стартовой площадке. Кондиционер ролета все еще работал, нейтрализуя жару и влажность, царящие на острове. Лицо Марка лоснилось от испарины в зеленоватом свете приборной доски.

— Малама… В пещере она сказала, что мама пыталась взять Джека с собой. Когда умирала. Сказала, что мама прибегла к анане, кахунскому заклинанию смертью.

— Mes couilles! note 62 — буркнул я. — Чушь!

— Малама сказала, что Тереза очень ее этим огорчила. Назвала маму себялюбицей и добавила, что она согрешила против хуны и теперь ее средняя личность очень сожалеет об этом. Она сказала… — Он умолк, скрипнул зубами, а потом продолжал беспощадно: — Она сказала, что душа мамы искупает этот грех в чистилище и что ее низшая личность все еще заряжена маной и опасна, а потому ее прах должен пока оставаться в пещере Кеаку. Чтобы Джек не умер сейчас, когда он особенно уязвим. Малама сказала, что Джек не умрет. Ты думаешь, есть шанс, что она права, дядюшка Роги?

У меня словно ледяные муравьи заползали по спине. Мы вторгались в те области метапсихологии, о которых наука ничего не знала: о возможном сохранении после смерти дурных аспектов личности, «злых духов» легенд… а может, и таких сущностей, как Фурия и Гидра. Яйцо снова качнулось под напором ветра. Пальмы гнулись, и я увидел, как со стороны моря все ближе и ближе надвигается черная стена.

— Последний месяц, — сказал я, — ты был так занят учебой и семейными неурядицами, что почти не видел Ти-Жана. А я видел его часто и могу тебе сказать, что Колетт почти отчаялась победить рак с помощью генной инженерии. Однако малыш ведет себя так, словно намерен жить. Он постоянно говорит об интегрировании трех своих личностей. И все еще отказывается от болеутоляющих, потому что, говорит он, они помешают какой-то особой «работе», которой он занят. Имело бы все это хоть малейшее значение, знай он, что умрет через несколько недель? Согласись, что Джек с его-то сознанием понимал бы, что угасает.

— Да, пожалуй, — согласился Марк, — И конечно, он сказал бы что-нибудь — ведь мы каждый день переговаривались. Конечно, я виноват, что не навещал его, но вокруг больницы рыскают эти вурдалаки-репортеры…

— Думаю, он понимает.

Со стороны каменистого пляжа налетела ревущая стена ливня, и все кругом исчезло. Мы словно вновь оказались в имитации серой пустоты, но уже не в таинственной тишине, как над вершиной Бейалеала. Внутри яйца исчезновение видимости произошло под аккомпанемент оглушительного шума тропической грозы.

— Малама знает и про Фурию, — сказал Марк. — Мне следует… соблюдать осторожность. А если с Джеком приключится что-нибудь по-настоящему серьезное, мы можем прибегнуть к ее помощи.