Джек-Фауст

- Томас Луффкин и Сэмюель Рид, - проговорил Дженкинс. Он стоял возле единственного окна своей комнаты и невидящим взором смотрел на вентиляционную шахту, пока Фауст просматривал бумаги. - Наверное, мне следует винить их в своем плачевном положении. Однако вы оплатили их обучение в Кембридже, а потом - в Оксфорде, и послали меня с ними - как бы ихним денщиком! Мне пришлось терпеть, что эти напыщенные идиоты присваивают себе мои достижения, производить массу расчетов, которые им самим делать было лень, и молча выслушивать их неверное толкование того, чему их обучали. Они олухи, тупые как свиньи! Как же вы могли не знать об этом?

Прикинься равнодушным.

- Что, в самом деле?

- Как они издевались и насмехались надо мной! Как ненавидели меня за то, что я такой, каким им хотелось быть! Четыре года я терпел, пока мои мнимые учителя пичкали меня невероятной чушью! Ансель учил, что цвет есть продукт смешения света и тьмы. Я проводил по двое суток без еды и сна, пытаясь найти смысл в его системе, прежде чем наконец осознал, что это просто-напросто аллегория человеческой души, оказавшейся вовлеченной в извечную войну между добром и злом.

- Ты считал это слишком пресным.

- Я считал это неверным! Затем эти два полудурка объединились и сочинили трактат, где утверждалось, что свет - не движение частиц, а не что иное, как колебания светоносного эфира, - и за это получили не только ученые степени, но и должности ваших научных советников!

Скоро. Но пока еще нет.

- Гм-м-м.

- Мне отказали в степени, поскольку эти профессора не задумываясь отклонили мое определение времени как дополнительного измерения. Они не станут слушать мои доводы! Рид и Луффкин, которые теперь бездельничают - только посещают театр, частенько заглядывают в банки за наличностью и все больше жиреют от вареных пудингов и топленых сливок, - воспрепятствовали всем моим попыткам найти достойную работу. Но я еще посмеюсь последним! Я завершил свой важнейший труд и каким-нибудь образом опубликую, и его запомнят надолго, в то время как Луффкина и Рида совершенно позабудут!

А теперь правду.

- От них я никаких достижений не ожидал. Их назначением было стать стимулом для тебя.

Дженкинс обернулся так резко, что все его старания подавить непроизвольно всколыхнувшиеся в нем чувства ни к чему не привели. Хотя его губы искривились в отрицающей все ухмылке, глаза широко раскрылись в надежде. Он наконец склонился над бумагами, что читал Фауст, и ткнул пальцем в один из пассажей, который, судя по всему, дался ему нелегкими усилиями.

- Неужели вы… Неужели вы способны следовать моим рассуждениям? Понимаете, если к скорости света добавить любую скорость, в результате получится та же самая скорость света. Без приращения. И следовательно…

Похвали его.

Фауст прервал его:

- Да. Ты оправдал мою веру в тебя. Твоя работа - исключительная. Отличная работа.